"Роберт Силверберг. Лагерь Хауксбиль" - читать интересную книгу автора

правительственный агент. Он заброшен сюда навечно. Так же, как и мы все.
- Может быть, его сослали присматривать за нами, чтобы мы не могли
найти какой-нибудь способ бегства отсюда. Может быть, он доброволец,
который отдал жизнь в двадцать первом столетии, чтобы очутиться среди нас
и расстроить то, что мы здесь можем затеять. Что-то вроде фанатика,
добровольного мученика на благо общества. Я уверен, ты знаком с людьми
подобного сорта.
- Да, но...
- Возможно, они опасаются, что мы изобрели перемещение вперед по
времени, или того, что из-за нас может нарушиться положенная
последовательность эволюционных событий, либо еще чего-то. Вот Ханн и
явился к нам, чтобы предотвратить любую опасность деятельности прежде, чем
она превратится в нечто реальное. Например, возьмем хотя бы мои
исследования в экстрасенсорной области, Джим.
Барретт ощутил острый приступ тревоги. Он увидел, насколько близко к
паранойе подошел Латимер. За несколько спокойно произнесенных фраз он
проделал путь от осмысленного выражения вполне оправданной
подозрительности к болезненному страху перед тем, что там, наверху,
собираются удушить в зародыше возможность бегства отсюда, которую он,
Латимер, вот-вот готов осуществить.
Как можно более спокойно он сказал Латимеру:
- Я считаю, тебе не следует беспокоиться, Дон. Ханн на самом деле
человек странный, но он здесь не для того, чтобы доставить нам
неприятности. Там, наверху, уже сделали все, что было в их силах, чтобы
нагадить нам. Если только еще верны уравнения Хауксбилля, то мы совершенно
точно не можем доставить кому-нибудь ни малейших хлопот. Так зачем же
тогда жертвовать человеком, призванным шпионить за нами?
- И все же ты будешь за ним приглядывать? - спросил Латимер.
- Ты и так знаешь, что буду. И не колеблясь дай мне знать, если Ханн
совершит еще что-нибудь экстраординарное. Ты находишься для этого в
наиболее выгодном положении по сравнению с остальными.
- Я буду наблюдать, Джим. Мы не можем терпеть шпиона в своей среде. -
Латимер поднялся и приветливо улыбнулся Барретту, словно ни о какой
паранойе не могло быть и речи. - Грейся на солнышке, дружище, - сказал он.
Он стал подниматься по тропе. Барретт следил за ним, пока тот не
оказался на самом верху, превратившись в крохотную точку на фоне каменного
склона. Посидев еще немного, Барретт подобрал костыль, встал, посмотрел,
как вокруг костыля в волнах прибоя кружат какие-то мелкие ползающие
существа, затем повернулся и начал затяжной, медленный подъем назад, в
лагерь.



8

Барретт не знал точно, когда это произошло, но как-то они перестали
думать о своей деятельности как о контрреволюционной и теперь считали себя
революционерами. Эта семантическая смена произошла в начале девяностых
годов, постепенно и незаметно. Несколько первых лет после событий
восемьдесят четвертого-пятого годов синдикалисты называли себя