"Роберт Силверберг. Джанни (Авт.сб. "На дальних мирах")" - читать интересную книгу автора

Фигуэро-стрит, и Джанни сменил свою лабораторную одежду, в которой ходил с
самого "воскрешения", на ацтекский наряд по последнему слову моды.
Преждевременно поседевшие волосы он выкрасил в рыжий цвет. Приобрел набор
ювелирных украшений, которые вспыхивали, звякали, жужжали и щелкали в
зависимости от перемены настроения владельца. Короче, через несколько дней
Джанни превратился в обычного молодого жителя Лос-Анджелеса, изящного,
щеголеватого, модно одетого юношу, чей образ вполне естественно дополнялся
иностранным акцентом и экзотической грамматикой.
- Сегодня мы с Мелиссой идем в "Квонч", - объявил Джанни.
- Квонч?.. - пробормотал я в недоумении.
- Это рок-форсажный зал, - объяснил Хоугланд. - В Помоне. Там всегда
играют самые лучшие группы.
- Но у нас на сегодня билеты в филармонию, - попытался возразить я.
Джанни был неумолим.
- "Квонч", - повторил он.
И мы отправились в "Квонч". Джанни, Мелисса, Сэм, его помешанная на
слайсе подружка Орео и я. Джанни с Мелиссой хотели идти вдвоем, но этого я
допустить не мог, хотя чувствовал, что напоминаю собой сверхзаботливую
мамашу, чей сынок впервые оторвался от ее юбки.
- Не будет сопровождающих - не будет "Квонча", - заявил я.
"Квонч" оказался гигантских размеров куполом на одном из глубоких
подземных уровней Помоны. Сцена вращалась на антигравитационных
стабилизаторах, потолок едва просматривался за тучами астатических
динамиков, каждое сиденье было подключено к интенсификатору, а публика - в
основном подростки лет четырнадцати - до потери сознания накачалась
слайсом. В тот вечер выступали "Воры", "Святые духи" и "Сверхпена". Для
этого ли я вернул к жизни композитора "Стабат Матер" и "Служанки-госпожи",
потратив бесчисленные средства? Подростки визжали, зал заполнял густой,
почти осязаемый, давящий звук, вспыхивали цвета, пульсировал свет, люди
теряли разум. А посреди всего этого сумасшествия сидел Джованни Баттиста
Перголези (1710-1736), выпускник "Консерваторио дей Повери", органист
королевской капеллы в Неаполе, руководитель капеллы у принца Стильяно -
сидел подключенный, сияющий, в экстазе улетевший в какие-то высшие сферы.
Несмотря на все это, "Квонч" не показался мне опасным местом, и в
следующий раз я отпустил Джанни с одной Мелиссой. И после того тоже. И мне
и ему эти его маленькие самостоятельные вылазки шли на пользу. Однако я
начинал беспокоиться. Приближалось время, когда мы вынуждены будем
объявить публике, что среди нас живет подлинный гений восемнадцатого века.
Но где его новые симфонии? Где божественные сонаты? Он не создавал ничего
заметного, отдавая все больше и больше времени рок-форсажу. Но ведь я
перенес его в наше время отнюдь не для того, чтобы он стал обычным
потребителем музыки из публики. Особенно из этой публики.
- Успокойся, - говорил мне Сэм. - У него просто очередная фаза. Он
ослеплен новизной всего, что его окружает, и, возможно, в первый раз в
жизни ему по-настоящему хорошо, весело и интересно. Но рано или поздно он
вернется к творчеству. Никому не дано выйти из характера надолго, и
настоящий Перголези возьмет верх.
Потом Джанни исчез.
Тревожный звонок раздался в три после полудня в ту сумасшедшую, жаркую
субботу, когда задула "Санта-Ана" и разразился пожар в Туджунге. Доктор