"Роберт Силверберг. Умирающий изнутри" - читать интересную книгу автора

1934 годами. Фиорелло X.Лагвардиа, мэр. Хотя, может быть, он и моложе.
Скажем, прямо - предвоенной постройки. (Вы помните 1940-й Дэвид? В этот
год мы вошли в мировое сообщество. Это - трилон, это - перисфера.) И
все-таки дома стареют. А что не стареет?
Лифт с грохотом останавливается на седьмом этаже. Еще до того как
открывается искореженная дверь, я уже чувствую резкий выброс женских
флюидов испанского типа. Нет ничего удивительного в том, что в лифт входит
молодая пуэрториканская жена, - дом полон ими, а мужья в это время на
работе. Но все равно я уверен, что читаю ее физические сигналы, а не
просто играю в гадалки. Я вполне уверен. Невысокая, смуглая, ей около
двадцати трех лет и она беременна. Я отчетливо поймал двойной сигнал:
ртутную подвижность ее поверхностного чувственного разума и пушистые
расплывчатые сигналы существа примерно шести месяцев, заключенного в ее
теле. У нее плоское лицо и широкие бедра, маленькие, влажно поблескивавшие
глаза и тонкий сжатый рот. За мамин большой палец уцепилась грязная
девчушка двух лет. Когда они вошли, малышка захихикала, а ее мать одарила
меня быстрой подозрительной улыбкой.
Они стояли ко мне спиной. Плотная тишина. Буэнос диас, сеньора.
Прекрасный денек, не правда ли, мэм? Какое прелестное дитя! Но я
по-прежнему нем. Я ее не знаю, она похожа на всех живущих в этом доме и
даже ее мысли стандартны, неотличимы, не индивидуальны: неясные
размышления о посадках и рисе, о результатах лотереи на этой неделе и
вечерних телепередачах. Она - скучное создание, но она - человек, и я
люблю ее. Как ее зовут? Может быть миссис Альтаграсия Моралес. Миссис
Амантина Фигейро. Миссис Филомена Меркадо. Мне нравятся их имена. Чистая
поэзия. Я рос с пухленькими девочками, которых звали Сондра Венер, Беверли
Шварц, Шейла Вайсбард. Мэм, возможно вы миссис Иносенсия Фернандес? Миссис
Кнодомира Эстеноса? Миссис Бонифация Колон? А может, миссис Эсперанца
Домингес. Эсперанца. Эсперанца. Я люблю вас, Эсперанца. Эсперанца - вечная
весна в сердце человека. (В прошлое Рождество я видел там бой быков.
Эсперанца. Спрингс, Нью-Мехико; я остановился в отеле Холидэй. Нет, шучу.)
Первый этаж. Я проворно шагнул вперед придержать дверь. Прекрасная
беременная чикита не улыбнулась мне при выходе.
Теперь к метро. Нужно пройти один длинный квартал. Подземка здесь на
самом деле наземная. Я поднимаюсь до уровня станции по трещащей, ветхой
лестнице. Я почти не запыхался. Результат правильного образа жизни.
Простая диета, не курю, мало пью, никаких будоражащих средств. В этот час
станция практически пустынна. Но через мгновение я слышу скрежет
тормозящих колес, стук металла о металл и одновременно улавливаю целый рой
мыслей, стремящихся ко мне со стороны севера из пяти или шести вагонов
приближающегося поезда. Спрессованные в единую массу мысли пассажиров с
невероятной силой давят на меня. Они дрожат, как желеподобная масса
планктона, жестко втиснутая в аквариум, создавая единый организм, в
котором утрачены индивидуальности. По мере того как поезд приближается к
станции, я могу уже уловить отдельные всплески и звуки конкретных
личностей: мощный укол желания, всплеск ненависти, муку сожаления,
бесцельное внутреннее бормотание, поднимающееся из глубин, словно страшные
скрипы и вздохи музыки, исполняемой оркестром симфонии Малера. Сегодня я
удивительно силен. Я улавливаю очень многое. Давненько у меня такого не
было. Несомненно, влияет низкая влажность. Но я себя не обманываю. Когда