"Роберт Силверберг. Умирающий изнутри" - читать интересную книгу автора

Теперь эта чокнутая Электра, она дочка старика Агги, и она недовольна, что
его убрали, и говорит своему брату, Оресту, она говорит: "Слушай, Орест, я
хочу, чтобы ты их сделал, хорошенько сделал". Теперь, этот кот Орест, его
давненько не было в городе, он не знал счет, но...
Да, вот так-то, парень. Ты докопался! Продолжай и объясни, как Эврипид
использует бога как машину в реалистической технике драматургии Софокла.
Точно. Ты тупой шмак, Селиг. Ты - тупой шмак.



15

Я старался хорошо обращаться с Юдифь, я пытался быть с ней добрым и
любящим, но наша ненависть разделяла нас. Я сказал себе: она моя младшая
сестра, моя единственная сестра, я должен больше любить ее. Но я не могу
полюбить. Существуют лишь благие намерения. Кроме того, мои намерения не
были столь благими. Я всегда видел в ней соперницу. Я был первенцем,
трудным ребенком, да еще и больным. Предполагалось, что я буду центром
всего. Таковы были условия моего контракта с Богом: я должен страдать,
потому что я другой, но в качестве компенсации весь мир будет вращаться
вокруг меня. Малютка, принесенная в дом с единственной целью - помочь мне
улучшить отношения с человеческой расой. Вот в этом все дело: не
предполагалось, что она имеет независимую реальность как личность, что у
нее будут свои нужды и требования. Просто вещь, предмет обстановки. Но я
слишком хорошо все знал, чтобы поверить в это. Помните, мне было десять
лет, когда они ее усыновили. Я знал, что мои родители не в силах больше
направить всю свою озабоченность на их таинственно напряженного и трудного
сына и быстро и с огромным облегчением переносят свое внимание и свою
любовь - да, особенно любовь - на незамысловатое и нежное дитя. Она
занимала мое место в центре - я становился причудливым устаревшим
предметом искусства. Я не мог смириться с этим. Вы вините меня в попытке
убить ее в колыбели? С другой стороны вы понимаете происхождение ее
постоянной холодности ко мне. Я не защищаюсь. Ненависть началась с меня. С
меня, Джуд, с меня, с меня, с меня. Ты могла бы разбить ее любовью, если
захотела бы. Ты не захотела.
В субботний вечер, в мае 1961 года я покинул дом своих родителей. В те
годы я не часто бывал там, хотя жил в двадцати минутах езды на метро. Я
был вне семейного круга, независимый и далекий, и чувствовал мощное
сопротивление любому вмешательству. Я испытывал враждебность к родителям
лишь за одно: это были их случайные гены, в конце концов, они сделали меня
таким. Затем, конечно, шла Юдифь, с презрением избегавшая меня: нужно ли
мне это? Поэтому я проводил недели и месяцы без них, пока меня не донимали
грустные материнские телефонные звонки, пока груз вины не перевешивал мое
сопротивление.
Я был счастлив, когда, приходя туда, узнавал, что Юдифь еще в своей
комнате спит. В три часа дня? "Ну, - говорила мама, - она поздно вернулась
со свидания". Юдифь исполнилось шестнадцать. Я представлял, как она идет
на баскетбольный матч колледжа с каким-то костлявым юнцом и потом
потягивает молочный коктейль. Спи спокойно, сестра, спи и спи. Но все же
ее отсутствие ввергает меня в споры с моими грустными иссякшими