"Роберт Силверберг. Царь Гильгамеш" - читать интересную книгу автора

шестов раз совершал этот ритуал, и каждый год, глядят как он пересекает
помост, я был поражен почтением и благоговением, которые он во мне
вызывал, он, человек столь обычный в прочие дни, с такой дряблой душонкой.
Но когда в царе бог, сам царь - бог. Я никогда не забуду, как выглядел в
ночь священного ритуала мой отец - мощный, величественный, огромный. Не
оглядываясь по сторонам, он проходил мимо того места, где стояли мы с
матерью и смотрели...
Он входил в храм, возвращался вместе с Инанной, протягивал руки к
горожанам и снова уходил в храм, ведя богиню в опочивальню. Лугальбанда
всегда выглядел величественным. Я и не ожидал от Думузи, что он будет
способен соперничать с моим отцом, но в эту ночь так получилось.
В эту ночь, казалось, происходило что-то необычное. Царь и жрица обычно
показывались народу в тот момент, когда полумесяц луны появлялся над
храмом. Но в эту ночь этот миг наступил и прошел, а храмовая дверь
оставалась закрытой. Мы вопросительно переглядывались, но никто не смел
заговорить.
Наконец, огромная кованая дверь распахнулась, и священная пара
появилась. При виде них толпа благоговейно замолкла. Молчание было словно
пропасть, которая поглотила все звуки мира. Но это продолжалось только
мгновение. Секунду спустя послышался шепот, свист втянутого в грудь
воздуха, когда стоявшие впереди стали ахать и шептать от удивления.
Оттуда, где я стоял, невозможно было сразу увидеть, что произошло. Вот
Думузи, в сияющей короне и царском одеянии богатого синего цвета. Вот
подле него Инанна. И тут до меня дошло, что женщина в священных украшениях
из слоновой кости, золота, граната и ляписа - не Инанна, не та Инанна,
которая выходила на порог все предыдущие годы моей жизни. Та женщина была
невысока и полнотела, а эта казалась сделанной из более тонкой материи:
стройная, почти хрупкая, и высокая - ее плечи были почти вровень с плечами
Думузи. Секундой позже я понял, кем она может быть. До меня дошло, что я
вот-вот потеряю то, что никогда мне не принадлежало, и я ничего не могу
сделать, чтобы этому помешать.
Я должен был увидеть ее лицо. Я протолкался вперед, раскидывая локтями
людей, словно сухой тростник.
С расстояния в двадцать шагов я посмотрел прямо ей в глаза, и увидел
злорадство, сиявшее в них. Да, конечно, это была она, вырванная из своей
подземной комнатки и вознесенная на вершину священной власти в Уруке.
Больше не прислужница богини, а сама богиня, неожиданно, внезапно
вознесенная. Я не мог шевельнуться. Тяжесть залила мои ноги, приковав их к
земле. В горле у меня стал ком, который ни проглотить, ни выплюнуть.
Она смотрела на меня, но казалось, не видела, хотя я и был на голову
выше самого высокого человека. Церемония полностью захватила ее. Я видел,
как она подала Думузи священную чашу меда и взяла у него священный сосуд
ячменя. Я слышал, как они обменивались ритуальными словами:
- Моя священная драгоценность, моя пресветлая Инанна, - говорил он ей.
А она отвечала ему:
- О, мой муж Думузи, ты воистину любовь моя.
Хриплым голосом я сказал какому-то вельможе, стоявшему рядом со мной:
- Что случилось? Где Инанна?
- Вот Инанна.
- Но эта девушка не верховная жрица.