"Роберт Силверберг. Царь Гильгамеш" - читать интересную книгу автора

Я никогда не слышал этого странного имени - Гильгамеш, только один раз,
очень давно. И жрец, произнеся его, тем самым объяснил, от кого было
послание.
Когда жрец ушел, в своих личных покоях я раскрыл мешочек. В нем лежал
маленький блестящий предмет - цилиндрическая печать, какую прикладывают к
письмам и документам. Она была вырезана из прозрачного камня, через
который струился свет, как будто проходил через воздух, а вырезанный на
ней сложный и искусный узор, был работой великого мастера. Я вызвал к себе
писца и приказал принести мне самой лучшей красной глины, я старательно
прокатил печать по глине, чтобы увидеть, какой рисунок она отпечатает.
На печати были изображены две сцены путешествия Инанны в страну
мертвых. На одной стороне я увидел Думузи, одетого в богатые одежды,
восседающего на троне. Перед ним стоит Инанна, одетая в рубище. Она только
что вернулась из страны мертвых. Ее глаза - это очи смерти, руки воздеты,
посылая проклятия Думузи, чья смерть принесет ей освобождение. На другой
стороне печати - продолжение этой сцены, ее эпилог, где повергнутый Думузи
окружен кровожадными демонами, убивающими его. Инанна глядит на эту сцену
с торжеством.
Не думаю, что Инанна прислала мне эту печать просто так, чтобы
воскресить в моей памяти эту старую песнь. Нет. Я принял печать как знак,
пророчество, намек. Она разожгла огонь в моей груди. Кровь забурлила в
моих жилах, словно бурная река, а сердце взмыло к небесам, словно птица,
выпущенная из клетки.
Но после первого взрыва восторга ко мне вернулась осторожность: даже
если я правильно прочел эту весть, можно ли ей доверять, ей или самой
Инанне? Жрица Инанна уже один раз предала меня, а Инанна-богиня, как всем
известно, богиня жестокая, несущая смерть. Такая весть от нее может быть
приглашением на гибель. Надо быть осторожным. В тот же вечер я послал в
Урук раба со словами:
"Слава тебе, Инанна, великая владычица небес! Священный факел, ты
озаряешь небеса светом!"
Так говорит новый царь, которого только что короновали, когда он
возносит богине первую молитву: пусть она сама увидит в этих словах, что
захочет. Я подписал табличку именем Гильгамеш и царским символом.
Спустя день или два Акка позвал меня в тронный зал, большой, гулкий от
разносящегося эха, где он особенно любил бывать и сказал:
- До меня дошло из Урука, что царь Думузи лежит на ложе тяжкой болезни.
В моей душе поднялась огромная радость, словно воды реки весной. Я
почувствовал, что начинается исполнение моего предназначения. Это
подтверждало сообщение, начертанное на печати-цилиндре. Я правильно прочел
весть: Инанна плетет свою смертоносную паутину, и Урук будет моим.
Акке я ответил, пожав плечами:
- Меня эти вести не очень огорчают.
Он покачал свежевыбритой головой - все было сбрито: борода, брови,
словом, гол, как яйцо. Он потер обвисшие щеки, наклонился вперед, так что
розовые складки его голого брюха пришли в движение, и уставился на меня с
неодобрением, подлинным или надуманным - трудно сказать.
- Такими словами того и гляди навлечешь на себя гнев богов!
Щеки мои загорелись гневом.
- Думузи мой враг!