"Роберт Силверберг. Царь Гильгамеш" - читать интересную книгу автора

Это было как сон. Но это должно было быть больше, чем сон. Это была
смерть. Когда Инанна спустилась в нижний мир и была мертва, это был повод
для великого траура в небе, и ОТЕЦ ЭНКИ приказал, чтобы ее вернули к
жизни. А сделает ОТЕЦ ЭНКИ так, чтобы Лугальбанда вернулся к жизни? Нет,
думаю, что нет. Где же теперь Лугальбанда, куда он пойдет дальше?
Я слушал пение и дождался ответа: Лугальбанда был на пути к дворцу
Богов, где он вечно будет жить в обществе небесного отца Ану и отца Энлиля
и отца Энки, мудрого и сострадательного, и всех остальных. Он будет
пировать в трапезной Богов и пить с ними сладкое вино и черное пиво. И я
подумал, что не такая уж это горькая судьба, если он действительно
отправляется туда. Но откуда мы знаем, что он именно туда ушел? Как можем
мы быть в этом уверены? Я снова повернулся к Ур-Кунунне, но тот стоял,
закрыв глаза, напевая и раскачиваясь. Я остался наедине с мыслями о
смерти, силясь понять, что же происходило с моим отцом.
Кончилось пение. Инанна сделала знак, и десять высокородных горожан
стали на колени и подняли на плечи массивный алебастровый катафалк, на
котором лежал мой отец. Они вынесли его из храма через боковой вход. Моя
мать и я возглавляли процессию, а сзади шла жрица Инанны. Мы прошли через
Белый помост и направились на Запад. Через несколько сот шагов мы
оказались в остроугольной тени храма Ан. Я увидел, что в сухой песчаной
земле между Белым помостом и храмом Ан была выкопана огромная яма и в нее
вел пологий спуск. Мы расположились у самого спуска, остальные горожане
тысячным кольцом собрались вокруг ямы, и вдруг странное дело: служанки
моей матери-царицы окружили ее и стали снимать ее богатые и дорогие одежды
одну за одной, пока она не осталась обнаженной в ярком солнечном свете на
виду у всего города. Мне вспомнился рассказ об уходе Инанны в подземный
мир: как она спускалась все глубже и глубже, оставляя свои одежды. Я
подумал, не готовится ли моя мать спуститься в эту яму? Потом ее
прислужница Алитум, похожая на мою мать Нинсун так, что казалось, будто
они сестры, шагнула вперед и сняла свои одежды. Служанки стали надевать
багряный плащ моей матери на Алитум, потом головной убор и нагрудные
пластинки, а одежды Алитум надели на мою мать. Когда переодевание было
закончено, трудно было сказать, кто из них Нинсун, а кто Алитум, потому
что лицо Алитум было тоже накрашено зеленой краской, как и у моей матери.
А потом я увидел своего товарища Энкихегаля, сына садовника Гурнишага.
Он медленно шел ко мне между двумя жрецами. Я окликнул его, когда он
подошел поближе, но он мне не ответил. Глаза у него были стеклянные и
странные. Казалось, он меня вообще не узнал, хотя только вчера я носился с
ним из конца в конец огромного дворца Нинхурсаг.
Теперь жрецы начали снимать с меня мою вышитую одежду и надели ее на
Энкихегаля, а мне дали его простые одежды. Они забрали мой золотой
головной убор и надели его на голову Энкихегаля. Я был с него ростом, хотя
он был на три года старше, и плечи мои были так же широки, как и его.
Когда мы обменялись одеждой, они оставили стоять Энкихегаля возле меня, а
Алитум стояла возле моей матери.
Подъехала повозка на полозьях, которую везли два осла. Она была
раскрашена синей, белой и красной краской, а на ее боковых щитах были
золотые львиные головы с гривами из лапис-лазури и перламутра. Огромные
груды сокровищ были навалены на повозку. Колесничий Лудингирра, воевавший
вместе с моим отцом, шагнул вперед. Он сделал долгий глоток из большого