"Роберт Силверберг. Царь Гильгамеш" - читать интересную книгу автора

- Навеки, - сказал он.
Я подумал над этим.
- Тогда это очень похоже на смерть.
- Очень похоже на смерть, мальчик.
- А все остальные, кто спустились вниз, они тоже умирают?
- Да, - сказал Ур-Кунунна.
Я подумал и над этим.
- Но ведь умирать очень страшно! А они пьют без звука, и потом
спускаются в темноту твердым шагом!
- Очень страшно попасть в Дом Праха и Тьмы, - сказал он, - и жить,
блуждая во тьме и питаясь сухой глиной. Но те из нас, кто идет с твоим
отцом, попадают во дворец Богов, где мы вечно будем служить ему.
И он продолжал рассказывать мне, как почетно умереть вместе с царем. Я
видел в его глазах ясный свет мудрости и необыкновенную радость. Тогда я
спросил его, как он может знать, что попадет во дворец Богов вместе с
Лугальбандой, а не в Дом Праха и Тьмы. Огонь в его глазах погас, он
грустно улыбнулся и ответил, что ни во что нельзя верить окончательно, а
особенно в это. Он дотронулся до моей руки, отвернулся и сыграл мне
короткую мелодию на арфе, затем шагнул вперед, выпил вино и спустился в
яму, напевая по дороге.
В яму спустилось еще около шестидесяти или семидесяти человек.
Последние двое были Алитум в одежде моей матери и с ее украшениями и
мальчик Энкихегаль в моей одежде, и я понял, что они умирают вместо нас.
Это поселило во мне страх и я подумал, что если бы обычай был чуть другим,
я бы пил это вино и спускался" в яму. Но страх был тогда только маленькой
мышкой, ибо в то время я все-таки не до конца понимал истинное значение
смерти и думал о ней как о каком-то сне.
Барабаны затихли, и рабы стали кидать землю в яму, она должна была все
закрыть: и колесницы, и ослов, и сокровища, и конюхов, и прислужниц, и
дворцовых слуг, и тело моего отца, и арфиста Ур-Кунунну. Потом стали
работать ремесленники, запечатывая вход кирпичами необожженной глины, так
что через несколько часов не осталось и следа от того, что под ними лежит.
Все, кто пришел сюда и не спустился в яму вслед за царем, вернулись в
храм Инанны.
Осталась моя мать, я, высокородные горожане и другие важные лица, но не
было никого из дворцовых слуг и воинов, ибо они остались в яме с моим
отцом. Мы собрались перед алтарем, и я почувствовал присутствие богини
совсем рядом, - оно почти душило меня. Буря противоречивых чувств бушевала
в моей душе. Я никогда не чувствовал себя таким одиноким, таким брошенным.
В мире для меня было столько тайн. Казалось, что я грезил наяву. Я
оглянулся, ища глазами Ур-Кунунну. Разумеется, его здесь не было, и
вопросы, которые я хотел ему задать, уже никогда не получат ответа. И тут
пришло мое понимание смерти: те, кто мертвы, недосягаемы для нас и не
ответят, когда мы их зовем. Я чувствовал, будто мне протянули кусок
обжаренного мяса, я собрался его съесть, а меня оставили кусать воздух.
Кругом звучали молитвы, снова и снова били барабаны, а я думал только о
смерти. Я думал, что мой отец ушел навсегда, но это не плохо, поскольку он
стал Богом. Он и меня отчасти сделал Богом. У него никогда не хватало для
меня времени: то он был на войне, то еще где-то, хотя он и обещал научить
меня деяниям мужчин в один прекрасный день. Этому я научусь от кого-то