"Роберт Силверберг. Провидец" - читать интересную книгу автора

пил и не употреблял наркотиков, а рядом почти ничего не продавалось.
- Не беспокойтесь, - сказал я великодушно. - Я обойдусь стаканом воды.
Вода была теплой и немного ржавой.
"Ну что ж, это тоже прекрасно", - сказал я себе. Я сидел, неестественно
выпрямившись: спина жесткая, ноги напряжены. Карваджал, опершись о спинку
кресла справа от меня, заметил:
- Похоже, вам неудобно, мистер Николс.
- Через пару минут я освоюсь. Поездка сюда, знаете ли...
- Конечно.
- Но никто меня на улице не потревожил. Надо признаться, я ожидал
худшего, но...
- Я же говорил вам, что все будет нормально.
- И все же...
- Но я же говорил. Неужели вы не поверили? - сказал он мягко. - Вы
должны мне верить, мистер Николс. Вы знаете это.
- Пожалуй, вы правы, - сказал я, подумал: ДЖИЛМАРТИН, ЗАМОРАЖИВАНИЕ,
ЛИДЕККЕР. Карваджал предложил мне еще воды. Я автоматически улыбнулся и
покачал головой. Наконец я сказал:
- Странно, что такой человек, как вы, живет в этой части города.
- Странно? Почему?
- С вашими средствами можно жить в любой части города.
- Я знаю.
- Так почему же здесь?
- Я всегда здесь жил, - мягко сказал он. - Это единственный дом, где я
жил. Эта мебель принадлежала моей матери, и кое-что даже ее матери. Я
слышу отзвуки родных голосов в этих комнатах, мистер Николс. Я чувствую
живое присутствие прошлого. Разве это странно - жить там, где жил всегда?
- Но такое соседство...
- Да, стало хуже. За шестьдесят лет произошли большие изменения. Но эти
изменения на меня не сильно повлияли. Ежегодное медленное сползание вниз,
потом быстрее. Но я делаю скидки, приспособляюсь, привыкая к новому и
делаю его частью того, что уже есть. Здесь мне все так знакомо, мистер
Николс. Надписи на сыром цементе, когда много лет назад укладывали
тротуар, огромный вяз во дворе школы, разрушенная временем фигурка на
водосточной трубе над входом в здание напротив. Вы понимаете, о чем я?
Почему я должен покинуть все это ради роскошных апартаментов на Стейтон
Айленд?
- Ну, во-первых, опасность.
- Никакой опасности. По крайней мере, для меня. Люди здесь относятся ко
мне как к безобидному человеку, который всегда здесь, как символ
стабильности, единственная константа в энтропическом потоке вселенной. Я
представляю для них ритуальную ценность. Я что-то вроде символа удачи,
амулета. По крайней мере, никто из здешних ни разу не обидел меня. И
никогда не обидят.
- Вы можете поручиться?
- Да, - сказал он с твердой уверенностью, глядя мне прямо в глаза. И я
снова почувствовал тот холод, как будто я стоял на краю пропасти, как
будто я снова ничего не понимаю. Опять наступило молчание. От него
исходила сила - мощь, не вязавшаяся с его убогой внешностью, мягкими
манерами, робостью, потухшими глазами - и эта сила деморализовала меня. Я