"Клиффорд Саймак. Кто там, в толще скал?" - читать интересную книгу автора

глазах.
Когда это произошло впервые, он испугался до одури. Теперь-то он уже
немного привык.
Он смотрел - а холмы меняли свои очертания. На холмах появлялась иная
растительность, диковинная жизнь.
На этот раз он увидел динозавров. Целое стадо динозавров, впрочем не
слишком крупных. По всей вероятности, середина триасового периода. Но
главное - на этот раз он лишь смотрел на них издали, и не больше. Смотрел
с безопасного расстояния, на что походило давнее прошлое, а не ворвался в
самую гущу событий прошлого, как нередко случалось.
И хорошо, что не ворвался, - ведь его ждали домашние дела.
Разглядывая прошлое, Дэниельс вновь и вновь терялся в догадках: на
что же еще он способен теперь? Он ощущал беспокойство - но беспокоили его
не динозавры, и не более ранние земноводные, и не прочие твари, жившие на
этих холмах во время оно. По-настоящему его тревожило лишь существо,
погребенное в глубине под пластами известняка.
Надо, непременно надо рассказать об этом существе людям. Подобное
знание не может, не должно угаснуть. Тогда в грядущие годы - допустим, лет
через сто, если земная наука достигнет таких высот, чтобы справиться с
задачей, - можно будет попытаться понять, а то и освободить обитателя
каменных толщ.
Надо, разумеется, надо оставить записи, подробные записи. Кому, как
не ему, Дэниельсу, позаботиться об этом? Именно так он и делал - день за
днем, неделя за неделей отчитывался о том, что видел, слышал и узнавал.
Три толстые конторские книги уже были от корки до корки заполнены
аккуратным почерком, и начата четвертая. В книгах все изложено со всей
полнотой, тщательностью и объективностью, на какие он только способен.
Однако, кто поверит тому, что там написано? Еще важнее - кто вообще
заглянет в эти записи? Более чем вероятно, что им суждено пылиться
где-нибудь на дальней полке до скончания веков и ничья рука даже не
коснется их. А если кто-нибудь когда-нибудь и снимет книги с полки и не
поленится, стряхнув скопившуюся пыль, перелистать страницы, то разве
мыслимо, чтобы он или она поверили тому, что прочтут?
Ясно как день - надо сначала убедить кого-то в своей правоте. Самые
искренние слова, если они принадлежат умершему, к тому же умершему в
безвестности, нетрудно объявить игрой больного воображения. Другое дело,
если кто-то из ученых с солидной репутацией выслушает Дэниельса и
засвидетельствует, что записи заслуживают доверия: тогда и только тогда
все записанное - и том, что происходило в древности на холмах, и о том,
что скрыто в их недрах, - обретет силу фактов и привлечет серьезное
внимание будущих поколений.
К кому обратиться - к биологу? К невропатологу? К психиатру? К
палеонтологу?
Пожалуй, не играет роли, какую отрасль знания будет представлять этот
ученый. Только бы он выслушал, а не высмеял. Это главное - чтобы выслушал,
а не высмеял.
Сидя у себя на веранде и разглядывая динозавров, щиплющих траву на
холмах, человек, умеющий слушать звезды, вспомнил, как однажды рискнул
прийти к палеонтологу.