"Клиффорд Саймак. Мир, которого не может быть" - читать интересную книгу автора

- Я намерен установить для вас границу, слышите, живодеры? - крикнул
им Дункан. - Еще два фута, вон до того камня, и я вам всыплю!
Этих шестерых он снимет, но выстрелы послужат сигналом для общей
атаки всех тварей, таящихся в кустах.
Если бы он был свободен, если б стоял на ногах, возможно, он бы и
отбил атаку. Но он был пришпилен к земле, и шансов выжить не оставалось.
Все будет кончено меньше чем через минуту после того, как он откроет
огонь. А может, он протянет минуту.
Шестеро убийц двинулись вперед, и, он поднял ружье.
Но они замерли. Уши их приподнялись, будто они прислушивались к
чему-то, и ухмылки пропали с их морд. Они неловко зашевелились и приняли
виноватый вид, а потом растаяли в кустах словно тени - с такой быстротой,
что он даже не успел этого увидеть.
Дункан сидел молча, прислушиваясь, но не слышал ни звука.
"Отсрочка, - подумал он. - Но насколько? Что-то спугнуло крикунов, но
через некоторое время они вернутся. Надо убираться отсюда и как можно
скорее".
Если бы найти рычаг подлиннее, он бы сдвинул ствол. Из ствола торчал
длинный сук толщиной около четырех дюймов у основания.
Дункан вытащил из-за пояса нож и взглянул на лезвие. Оно было слишком
тонким и коротким, чтобы перерезать четырехдюймовый сук, но кроме ножа ни
чего не оставалось. Если человек дошел до точки, если от этого зависит его
жизнь, он способен совершить невозможное.
Он потянулся вдоль ствола к основанию сука и изогнулся. Придавленная
нога взорвалась болью протеста. Он сжал зубы и подтянулся еще чуть-чуть.
Боль снова охватила ногу, но он все еще не доставал до цели нескольких
дюймов.
Он предпринял еще одну попытку дотянуться до сука, но вынужден был
сдаться. Он откинулся на землю и лежал, тяжело дыша.
Оставалось одно - попытаться вырезать углубление в стволе над самой
ногой. Нет, это почти невозможно. Придется резать жесткую древесину у
основания сучьев.
Но нужно было или пойти на это, или отпилить собственную ногу, что
было еще невозможней, потому что потеряешь сознание прежде, чем успеешь
себя искалечить. Бесполезно. Ему не сделать ни того ни другого. Больше
ничего не оставалось.
И впервые он вынужден был признаться себе: ты останешься здесь и
умрешь. Через день-другой Шотвелл отправится на поиски. Но Шотвелл никогда
его не найдет. Да и в любом случае с наступлением ночи или того раньше
вернутся крикуны.
Он сухо засмеялся над собой.
Цита выиграла поединок. Она использовала в игре человеческую слабость
побеждать, а потом не менее успешно использовала человеческую слабость к
поэтической справедливости.
А чего он должен был ждать? Нельзя же сравнить человеческую этику с
этикой Циты. Разве инопланетянину мораль людей не может показаться подчас
загадочной и нелогичной, неблагодарной и низменной?
Он подобрал ветку и принялся ковырять ею в стволе.
Треск в кустах заставил его обернуться, и он увидел Циту. За Цитой
брел донован.