"Морис Симашко. Емшан" - читать интересную книгу автора

пыль лежала на клейких листьях хлопковых кустов. Мягкие сапоги тянули за
собой тяжелые жирные ветки. Конь вышел из нескончаемого поля, стал лизать
свои ноги. Потом двинулся к желто-серым оливам у поднимающего воду колеса.
Беибарс тихо отвернул его навстречу сухой мгле, красящей страну Миср в один
цвет. Лицо сразу высохло от пота, глаза пришлось сощурить.
Желтая неровная полоса долго отодвигалась. К полям ее не пускала
колючая трава без листьев. Жесткие хитрые прутья не боялись пустыни. Листья
только мешали бы этой траве.
Конь остановился, потянул горячий воздух и уже прямо пошел по
скованному острыми камнями твердому песку. Ничего здесь не отвлекало его.
Беибарс оглянулся. Охрана разъехалась в обе стороны, прячась за
дальними холмами. Шамил понимал, какая ему требуется тишина. Ничего не
двигалось в застывшем каменном море. Ветер был ровный, пустой, без запахов.
Ку-у-ке... Слово было связано с человеком в кожаных штанах. Но он
никогда не мог вспомнить лица этого человека. Если бы он вспомнил, то знал
бы, откуда в нем это слово...
Человек в кожаных штанах пришел из безвременья. Он был всегда. Штаны
его пахли теплой дорожной пылью и морем. Это он помнил.
Потом его били, и он хотел есть. Человека в кожаных штанах уже не было
в его жизни. Были другие люди с длинными, рвущими спину бичами и одинаковыми
глазами. Справедливые люди, раздающие еду. Те, что рядом, были враги,
вырывающие еду. Ноги, руки, тело становились больше. Нужно было отбирать еду
у других. Он убивал, потому что не отдавали.
В первый раз он задушил того, который был рядом, и съел его хлеб. Его
привязали к кольцу в земле на ровном солнечном месте. Каждый вечер его били,
а других заставляли смотреть. Потом отвязали, и было плохо. У него не
хватало сил защищать еду. Справедливость человека с бичом спасла его. Тот
отгонял других от его еды, пока он не смог это делать сам... Тогда пришло в
первый раз это слово. Он лежал ночью, привязанный к кольцу, и липкая
обугленная спина уже не принимала холода земли. В середине было легко и
пусто. Черное спокойное небо опускалось все ниже, к самому лицу. Во рту
стало вдруг горько, и криком сдавило ему горло. Так, как сегодня... Утром
его развязали и дали хлеб.
Но тело росло. Другого он ударил серпом в живот. Его привязали и били.
Он был уже больше и скорее окреп.
После этого он бил слабых ночью, а днем они отдавали ему половину своей
еды. Он быстро стал сильнее всех. Когда привезли еще одного, который отбирал
хлеб, им пришлось драться всю ночь. К утру он перегрыз другому руку у локтя
и не отпускал, пока не вытекла кровь. Сам он тоже не мог встать. Его вынесли
из сарая и били. Потом дали окрепнуть, надели цепь и повели к морю...
Там, откуда повели его, они копали землю и срезали колосья короткими
острыми серпами. Зимой они сидели в сарае и рвали руками пахучую мягкую
шерсть. Чтобы не задерживалась в горле шершавая пробка, они плевали на серый
холодный пол... Хорошо было перед тем, как их запирали на зиму в сарай. Они
подрезали тяжелые виноградные гроздья, складывали в высокие корзины и носили
к дому с трубой. Люди с бичами понимали жизнь и не трогали их, когда они
отрывали зубами пыльные сладкие ягоды. Они отрывали бы все равно, даже если
бы их били. Животы становились хорошими: круглыми и теплыми.
Плохо было, когда после долгой зимы их выгоняли из сарая копать землю.
Жирная земля качалась перед глазами. Она пахла вкусным паром, а еду им