"Морис Симашко. Искушение Фраги" - читать интересную книгу автора

каждого дома стояла крытая шерстью легкая кибитка. Огромные желтые собаки с
квадратными мордами стерегли покой семьи.
Каждую осень кибитки разбирали, грузили на верблюдов и уходили на
север, в Черные Пески. Оставались лишь самые бедные в роду, кому не нужно
было заботиться об овцах и верблюдах. Они уже навеки связали себя с землей и
копались в ней, как черные жуки.
Таким был сосед поэта - Сахатдурды. Он и сейчас работал возле своего
дома. Поэт остановился и долго смотрел на земледельца. Стоя по колено в
воде, тот выбрасывал лопатой мокрую серую землю, перекрывая в нужных местах
арык... Это был совсем другой мир, ничем не похожий на мир Сеид-хана.
Сахатдурды нисколько не интересовало, кто будет правителем города:
Какабай-ага или Сапарли-хан, который хочет занять его место. Он знал только,
что, когда едет правитель, лучше убираться с дороги.
Но при этом он родственно связан с Ходжамурад-агой. Ведь Сахатдурды
тоже принадлежит к этому святому роду. Но он не купец и не ишан. У него нет
даже лошади. Когда надо защищать интересы рода, ему дают коня богатые
родственники. Но скоро сосед выбьется из беды. Сам Ходжамурад-ага берет его
дочь в жены.
А вот и девочка. Ловкими движениями выгребает она горячую золу из
тамдыра. Как красивы и быстры ее движения! Поэт и не заметил, как выросла
дочь соседа. Она повернулась и глянула в его сторону такими глубокими
черными глазами, что страшно смотреть в них. И какая-то неженская смелость в
ее взгляде. Нет, не у газели такие глаза. У газели они красивые, но пугливые
и бездумные.
Уже много лет самых красивых женщин забирает себе род Ходжамурад. И
никогда еще ни одна женщина не ушла из этого святого рода.
Девушка прошла к дому, и он заметил на шее у нее кольцо из серебряной
проволоки. Значит, она уже обручена. Никто, кроме Ходжамурад-аги, не станет
теперь ее мужем...
Дома он сел за работу. Тонким подпилком резал он темноватый серебряный
диск. Гульяка - нагрудное украшение женщины-была почти готова. Причудливые
разводы и узоры расходились от середины круга. Оставалось вытравить
отверстие и вставить прозрачные багряные камушки, которые привозят купцы с
берегов Кульзума - Красного моря.
Он был хорошим мастером по серебру, но не любил свою работу. Она
требовала усидчивости и терпения, а он с детских лет был нетерпеливым. Но за
песни и стихи, которые знали все, не платил никто. Один убыток приносили они
поэту. Он был ученым муллой, познавшим свет духовной науки в знаменитом
медресе Ширгази. Только молитвы о браке люди почему-то старались заказывать
муллам, не сочинявшим стихов. Их молитвы казались вернее.
Немного поработав, поэт отложил гульяку в сторону и взялся за ножны от
боевой сабли. Сверху донизу были они изрезаны чудесными узорами, перевитыми
тонкими замысловатыми линиями. Они чем-то напоминали его стихи: такие же
плавные, выразительные, полные глубокой внутренней силы. На стыках узоров
сверкали дорогие камни, но не красные, а черные и синие. Это были ножны от
его сабли, которая переходила из рода в род, пока не пришла к нему. Зачем
ему сабля и ножны? Он вспомнил родовую заповедь. В бою эта священная сабля
может стать на локоть длиннее, чтобы нанести последний удар врагу истинной
веры. Кому он передаст ее, если в доме его не слышно детского крика?
Но это была работа для души. Очень уж не любил поэт работать на заказ.