"Морис Симашко. Искупление дабира (требует вычитки)" - читать интересную книгу автора

укатился на край стола. Даже золотой куб с чернилами сдвинулся и встал
боком.
Что-то зашуршало в углу. Это Магриби, который призван помогать агаю в
написании книги о правильном устройстве государства. Лицо у поэта испуганно,
а протянутые вперед худые руки на треть вылезли из рукавов цветистого
халата. Звук его в мире слабый, но настойчивый и неравномерный, подобный
крику голодной цапли...
Впервые за двадцать лет растерян агай. От хлопнувшей двери все
произошло. В это время года обычны горячие вихри в Хорасане. Говорится у
знающих, что невидимый джинн закручивает воздух в высокий столб, сам начиная
вращаться вокруг своей оси. По природе вещей это правильно, но джинны вроде
бы бестелесны...
В окно виден молодой шагирд, который трудится в саду по ту сторону
арыка. Рядом с ним тайный стражник -- мушериф, как принято. Всякий человек
имеет здесь свою тень...
Великий вазир собственноручно поправляет все на столе, выравнивает
углы. Опять смотрят прямо на мир его выпуклые серые глаза, отражая предметы.
Как и вчера, в месяц урдбихишт уставился он на таблице неба, но губы
неподвижны. Пальцы все подрагивают, и никак не придет в соответствие с
божьим предопределением тройной стук кости о дерево -- знак агая в этом
мире...

IV. СУЖДЕНИЕ УСТАДА -- МАСТЕРА ЦВЕТОВ

Садовник Наср Али, выращивающий тюльпаны, встал на предзакатную-
молитву. От только что политой земли пахло дувальной глиной. На такырах и
барханах в три дня отцвели маленькие цепкие цветы с солнечными головками, а
в его саду их жизнь удлинена до поздней осени. На одной карте они уже вышли
в бутоны и вот-вот начнут цвести, до половины поднялись на другой карте
темные ростки, на третьей лишь проклюнулись светло-зеленые стрелки, а
четвертая и пятая карты отдыхают в ожидании высадки крупных гладких луковиц.
Устад -- мастер цветов -- ладил с окружным мирабом, и воду ему давали для
полива своевременно. Для кустов и больших деревьев безразлично, в какую пору
дня их
239


поливать, а сочные стебли тюльпанов сразу же потеют на полуденном
солнце и капельки воды становятся подобны китайским увеличивающим стеклам.
На месте каждой капли тут же появляется черный ожог. Только к вечеру можно
поливать эти тюркские цветы...
До сих пор еще не все садовники-персы занимаются тюльпанами. С
незапамятных времен роза -- царь цветов Хорасана. Но тюркские беки принесли
из пустыни жгучую страсть к этим простоватым весенним растениям-трехдневкам,
которые потом начисто высушивает солнце. И уже три поколения мастеров
отбирают и ублажают тюльпаны. Огромные, как кувшины, сделались они,
приобрели благородство и тонкость оттенка, а шелковая ткань их лепестков
соперничает с гигантскими ночными розами, привезенными древними царями из
рухнувшего Ктесифона. Но зато теперь тюльпаны стали бояться солнечных
ожогов, растут только на сдобренной жирной саманной пылью грядке, не терпят