"Морис Симашко. Маздак " - читать интересную книгу автора

метнувшего когда-то стрелу ему в правую ногу. Это было давно, еще при
Перозе. Как бешеный пес метался огнепоклонник со своими "бессмертными" по
всему Востоку, залетая и в пределы империи. Бог и послал тогда желтых гуннов
на ум императору Зенону. А путь гуннам через Аланские ворота в персидскую
Армению показывал с божьей помощью он, сенатор Агафий Кратисфен. Потому и
разорвала стрела сухожилие на ноге, что вместо надежного ромей-ского сапога
с железными пластинами был на ней гуннский кожаный чулок...
Нельзя хромать. Кривые, слепые, горбатые не оскверняют этого дворца.
Блаженному царю Валаршу, брату Пероза, не из мести прокололи тут зрачки три
года назад. Просто не нужен он стал на престоле, а формальных изъянов не
имел. Царь персов должен быть чист телом, пропорционален членами и способен
покрывать женщину. Телесное уродство, по их мнению, искажает мысли. И люди,
на которых смотрит он, не должны быть безобразны. Сенатор ступает теперь
ровно, размеренно... Никто почему-то не рассказывал ему об этом дьявольском
свете внутри дворца. Отсюда, с солнца, ничего не видно. Только холодная
красная глубина без звука и мерцания. Мертвой радугой перевешивается арка с
одного конца земли на другой...
Опять низкий беспощадный рык рвется из-под каменных плит. Нет сил
больше слушать его, а он не кончается, долгий, звериный. И запах -- сладкий,
с дымом и кровью...
Тишина еще хуже. "Время Уважения" не имеет конца. Они стоят уже под
аркой, в багровом тумане. Солнце осталось сзади, и глаза различают все
дальше. Вот они, трубы, -- на высоких подставках, мощные, уходящие под самый
верх арки. У начала каждой трубы - мехи и
безмолвные синие рабы возле них. Звук ударяет из широких жерл в потолок,
сотрясает каменный пол и потом извергается в мир всем этим бездонным залом.
Дворец царя персов днем и ночью открыт вселенной, только в глубине его
тяжелая ковровая завеса. От нее этот адский свет, ровно отраженный по стенам
и потолку листовым серебром...
Зал быстро светлеет. Крылатые курильницы отделяются от стен. В глазах
бронзовых чудищ -- рубины, из сжатых пастей струится розовый дымок.
Неподвижны гирканские лучники из гвардии "бессмертных". Два безмолвных ряда
их уходят вдаль, до самой завесы. Через весь зал ползут отсюда на животе
посланники малых царей. Но император Нового Рима признается сейчас богом и
братом этого перса за красной завесой. Поэтому лишь белое полотно натягивают
на губы патрициям, чтобы не смешивалось их дыхание с дыханием царя. Два
писца-диперана делают знаки -- слева и справа. Голые эфиопы нажимают ручки
мехов, и трубы ревут. Сейчас хоть можно видеть, как опадают мехи...
Они ступают на широкую ковровую дорогу. Все стоят здесь на
установленных местах: бронзовые тени с широкими мечами у пояса. Сначала
управители провинций -- сатрапы и шахрадары, военные правители -- канаранги,
потом паткоспаны -- управители четырех сторон Эрана. Слева -- паткоспан
Севера, справа -- Юга; затем Востока и Запада. Варвары нуждаются в
симметрии.
Сенатор узнает длинного усатого эрандиперпата, с которым подробно
обговаривал прием. Даже здесь, перед самой завесой, где одни только
персидские страти-ги и богородственники, они не смешиваются. Эрандипер-пат
стоит на одной линии с распределителем денег -- эранамаркером марзпан
Армении -- с хирским царем. Первыми от завесы стоят главный стратиг --
эранспахбед Зармихр Каренид и главный вазирг Шапур из Михранов. Это они