"Жорж Сименон. Пассажир "Полярной лилии"" - читать интересную книгу автора

На причале до сих пор торчало несколько зевак. Один из инспекторов
на машине начальника полиции поехал за теплой одеждой. Его и ждали.
Говорить капитану с начальником полиции было больше не о чем, и они
без особого интереса обменивались ничего не значащими фразами.
- Ваша пассажирка, должно быть, пользуется успехом. Еще бы! Одна
среди стольких мужчин! К тому же она... как бы это сказать?.. очень
пикантна. Прелюбопытная особа!
Старший помощник, не менее мрачный, чем капитан, занял свой пост на
мостике и стоял, опершись о поручни и вглядываясь в туман. Белл Эвйен
после визита полиции остался у себя в каюте. Шутрингер тоже. А вот
Катя перебралась в салон - ее было видно сквозь иллюминатор. Держа
между пальцами нефритовый мундштук, она раскладывала на столе пасьянс.
Наконец послышалось тарахтенье автомобиля. Он затормозил, прочертив
две черные полосы на снегу, слой которого стал уже довольно толстым.
Инспектор поднялся на судно. Петерсен пожал руку начальнику
полиции.
- Счастливого плавания! - попрощался тот, и лицо капитана
посуровело.
Трехкратный рев гудка. Отрывистые команды, топот бегущих ног.
Швартов, плюхнувшийся в бурун за кормой "Полярной лилии".
- Скажите стюарду, пусть отведет вам каюту, - бросил Петерсен
инспектору, человеку лет тридцати, вежливому, неприметному, похожему
скорее на служащего, чем на детектива.
И зашагал взад-вперед по палубе, не зная куда себя деть. Два раза
брался за ручку дверей салона. Потом чуть было не направился к
офицерским каютам с тайной мыслью проверить, лег ли Вринс.
Но тут молодой человек, не заметив капитана, внезапно появился в
двух шагах от него, прильнул лицом к иллюминатору и вошел в салон.
Петерсен в жизни ни за кем не шпионил. Тем не менее он, не
задумываясь, в свой черед заглянул в иллюминатор и увидел Катю Шторм.
Она подняла голову и заговорила с третьим помощником.
Капитан различал движения губ, но слов не слышал - море шумело все
громче.
Вринс, сидя рядом с девушкой, почти прижавшись к ней, говорил с
таким жаром, словно о чем-то умолял.
Голландец так волновался, что на него было страшно смотреть: в
голову невольно приходил вопрос: как он может так долго выдерживать
такое нервное напряжение?
Каждая черточка его лица лихорадочно подергивалась. Он дрожал всем
телом. Ни секунды не сидел спокойно, все время жестикулировал; глаза
его непрерывно перебегали с предмета на предмет.
В довершение всего он, видимо, подхватил насморк, потому что во
время разговора, длившегося минут десять, отчаянно сморкался.
Катя Шторм несомненно смотрела на него другими глазами, нежели
капитан. В самый разгар его тирады она вдруг зажала ему ладонью рот,
наклонилась и ласково, как старшая сестра, поцеловала в глаза.
Она смеялась - смеялась обезоруживающим смехом, в котором слышалось
что-то невысказанное, ирония, желание, нежность, может быть, капелька
испуга.
Потом она поднялась, Вринс двинулся за нею, и Петерсен увидел, как