"Жорж Сименон. Письмо следователю" - читать интересную книгу автора

набитую опилками. В розовом, смешно обтягивавшем ее платье, с голыми
руками, красной и блестящей кожей, в башмаках на босу ногу, вечно
растрепанная, то и дело стукаясь о мебель и различные предметы, она в нашей
крохотной квартирке производила впечатление слона в посудной лавке.
Я не могу оставаться в постели позже определенного часа. Я бесшумно
встал, и Мартина, не открывая глаз, протянула ко мне руки и попросила, как
когда-то отца:
- Обними крепко-крепко.
Это означало, что я должен так прижать ее к груди, чтобы у нее
перехватило дыхание - тогда она бывала довольна.
Наши воскресные утра были похожи одно на другое.
Они принадлежали не мне, а Мартине. Ими наслаждалась она, маленькая
городская девочка, тогда как я, крестьянин, поднимался ни свет ни заря.
- Жесточайшим орудием пытки был для нее будильник с его
пронзительно-резким звонком.
- Когда я была еще совсем маленькая и приходилось вставать в школу...
Потом ей надо было вставать на службу. Она прибегала к маленьким
хитростям: ставила будильник на десять минут вперед, только бы поваляться в
кровати.
Тем не менее в течение нескольких месяцев она вставала раньше меня,
чтобы подать мне чашку кофе прямо в постель, - я проболтался, что так
всегда делала моя мать.
Мартина не из тех, кто встает легко. Она очень медленно включалась в
ритм жизни. Мне было смешно смотреть, как она в пижаме, с еще припухшим от
сна лицом, неуверенно расхаживает взад и вперед. Порой я не мог удержаться
от смеха:
- Да что это с тобой?
Каждое воскресенье я устраивал ей то, что она называла "идеальным
утром". Просыпалась она поздно, часов в десять, и тогда наступал мой черед
подавать ей кофе в постель. Прихлебывая его, она закуривала первую
сигарету: это единственное, от чего я не смог заставить ее отказаться - не
хватило духу, хотя она сама говорила, что готова бросить курить. Во всяком
случае, сигарета перестала быть для нее ежеминутной потребностью. И позой.
Потом Мартина включала радио и осведомлялась:
- Какая сегодня погода?
Мы старались не строить никаких планов: пусть воскресный день
останется свободен для импровизации.
И случалось, до самой ночи так ничего и не делали.
Помню, в то воскресенье я долго стоял в гостиной, облокотясь о
подоконник. Как сейчас вижу семейство, ожидавшее трамвая: отец, мать,
сыновья, дочки - все держали в руках удочки.
Под раззолоченным знаменем прошел оркестр - сверкающая медь
инструментов, молодые люди с повязками, озабоченно снующие вдоль тротуаров.
В окнах домов напротив, облокотясь, как я, на подоконники, торчали
люди, из репродукторов неслась музыка.
Когда около десяти я спустился на первый этаж в свой кабинет, Мартина
еще не вставала. В порядке исключения у меня был назначен на прием один из
моих больных: его процедуры занимали около часа, а я не мог выкроить
столько времени на неделе. Это был заводской мастер лет пятидесяти, славный
человек, только слишком уж щепетильный.