"Жорж Сименон. Письмо следователю" - читать интересную книгу автора

существование было как бы сном наяву.
Все было просто. Все устраивалось само собой. Дни текли один за
другим, неторопливо, ровно, ритмично, и мне ни о чем не надо было
беспокоиться.
Да, все устраивалось само собой, если не считать моей тяги к женщинам.
Подчеркиваю, не к любви, а именно тяги. Я считал, что положение местного
врача обязывает меня к предельной осторожности. Меня преследовала боязнь
скандала: на меня начнут указывать пальцем, в деревне вокруг меня вырастет
незримая стена. Чем сильней мучило меня вожделение, тем сильней становился
страх. Бывали ночи, когда он находил себе выход в чисто детских кошмарах.
И я, господин следователь, поеживаюсь при мысли, что нашлась-таки
женщина, которая разгадала меня, - моя мать. Я все чаще наведывался в
Ла-Рош-сюр-Йон, одним махом долетая туда на своем большом мотоцикле. Там у
меня завелись приятели - врачи, адвокаты; мы встречались в кафе, в глубине
которого, у самой стойки, вечно торчали девицы. Я желал их почти два года,
но ни разу не посмел увести хоть одну в какую-нибудь гостиницу по
соседству.
Возвращаясь в Ормуа, я обходил все улицы, все тропинки деревни в
надежде встретить Лоретту где-нибудь в укромном месте.
Вот до чего я дошел, и мать это знала. У нее на руках оставались две
мои девочки, и, конечно, без работы она не сидела. Тем не менее убежден,
что, лишь уступая мне, она согласилась наконец взять служанку, хотя ей
очень не хотелось видеть у нас в доме постороннюю.
Простите, господин следователь, что задерживаюсь на подробностях,
которые, вероятно, покажутся вам отвратительными, но, на мой взгляд, они
чрезвычайно важны.
Служанку звали Люсиль, и приехала она, разумеется, из самого глухого
захолустья. Было ей семнадцать. Тощая, с черными, вечно растрепанными
волосами, она отличалась такой робостью, что стоило мне внезапно подать
голос, как тарелки выскальзывали у нее из рук.
Вставала она спозаранок, в шесть утра, первой спускалась вниз и
разводила огонь, давая моей матери время побыть с внучками и обиходить их.
Стояла зима. Я до сих пор вижу растапливаемую плиту, чувствую, как по
дому разносится запах сырых, плохо разгорающихся дров, а затем аромат кофе.
Почти каждое утро я под каким-нибудь предлогом заглядывал на кухню.
Например, делал вид, что собираюсь в подвал за шампиньонами. Раз пятьдесят
притворялся, будто сейчас полезу за ними в теплицу - и все для того, чтобы
побыть наедине с Люсиль, которая, вставая, накидывала халат прямо на ночную
рубашку и лишь после возвращалась наверх завершать свой туалет.
От Люсиль пахло постелью, нагретым бельем, потом.
О моих намерениях она, кажется, не догадывалась. Я всегда находил
случай коснуться ее, задеть на ходу:
- А ведь вы в самом деле слишком худенькая, бедная моя Люсиль!
Эта придуманная мной уловка позволяла мне пощупать девушку; она не
сопротивлялась - руки у нее были вечно заняты кастрюлями.
На это ушли недели, нет - месяцы. Прошло еще много недель, прежде чем
я начал заваливать ее на край стола - всегда в шесть утра, когда на улице
было еще темно.
Люсиль это не доставляло никакого удовольствия. Но она была рада тому,
что доставляет его мне. Потом, поднявшись, она прятала лицо у меня на