"Жорж Сименон. Письмо следователю" - читать интересную книгу автора

увидел Арманду. Ни на кого не глядя, она в одиночестве шла по тротуару. На
ней был черный английский костюм такого элегантного и простого покроя,
какой не часто встретишь в провинциальном городишке.
Я ни капельки не взволновался. Только подумал о сандвичах, брошенных
за шкафы, и воспоминание это меня отнюдь не порадовало.
Несколько дней спустя, на бридже у одного из врачей, я вновь оказался
за одним с нею столом.
Я плохо знаю парижские обычаи. У нас каждый врач, каждый человек
определенного круга устраивает минимум один бридж за сезон, так что
раз-другой в неделю мы все обязательно сходимся вместе.
- Как ваши дочурки? Мне рассказали, что у вас две прелестные малышки.
Значит, она интересовалась мной? Я смутился и стал ждать: что там ей
еще наплели?
Арманда была уже не девочка. Ей перевалило за тридцать. Она побывала
замужем. Будучи чуть моложе меня, она обладала куда большим житейским
опытом, и это чувствовалось в любом ее слове, взгляде, жесте.
У меня создалось впечатление, что она в известном смысле берет меня
под свое покровительство. Между прочим, в тот вечер, за бриджем, она встала
на мою защиту в связи с одним контрходом, на который я рискнул без
достаточных шансов. Кто-то из игроков стал разбирать мои ходы.
- Сознайтесь, - настаивал он, - вам просто повезло: вы ведь забыли,
что десятка пик уже прошла.
- Да нет же, Гранжан, - возразила Арманда с обычной невозмутимостью. -
Доктор прекрасно знал, что делает. И вот доказательство: на предыдущем ходу
он объявил черви, на что в противном случае никогда бы не рискнул.
Это была не правда. Мы оба это знали. И я знал, что она это знает.
Вы понимаете, что сие означало?
Спустя несколько недель, в течение которых мы с Армандой встретились
всего раза четыре, моя старшая дочь Анна Мари подхватила дифтерит. Как
большинство докторских детей, мои девочки буквально коллекционировали все
существующие инфекционные болезни.
В городскую больницу я ребенка не отправил: в ту пору дело там, на мой
взгляд, было поставлено неудовлетворительно. В частных клиниках свободных
мест не нашлось.
Я решил изолировать Анну Мари дома и, не очень полагаясь в смысле
лечения на самого себя, обратился к моему приятелю-ларингологу.
Звали его Данбуа. Он-то уж несомненно запоем читает репортажи о моем
процессе. Это высокий худой мужчина с длиннющей шеей, крупным кадыком и
глазами клоуна.
- Прежде всего надо найти сиделку, - объявил он. - Сейчас я кое-куда
позвоню, только, боюсь, без толку.
Дифтерит так свирепствовал в департаменте, что сыворотку и то
раздобыть было сложно.
- Во всяком случае, вашей матушке нельзя ухаживать за больной и
одновременно заниматься младшей.
Не знаю еще, что предприму, но за дело берусь. Рассчитывайте на меня,
старина.
Я потерял голову. Страшно перепугался. Прямо-таки места себе не
находил. И, говоря по правде, целиком положился на Данбуа - у меня словно
парализовало волю.