"Жорж Сименон. Письмо следователю" - читать интересную книгу авторатвердил мне:
"Бить - так всерьез или вовсе не бить; либо массированная доза, либо ничего". Три года подряд в Нанте мой добрый учитель Шевалье со своей легендарной резкостью фальцетом вдалбливал нам то же самое: "А если больной после этого околеет, значит, сам и виноват". Я заметил, что на полках недостает нескольких книг по терапии, и сообразил: их унесла к себе Арманда. Битых минут десять она распространялась на тему о дифтерите, да так, как я в жизни бы не сумел. - Разумеется, вы можете позвонить доктору Данбуа. Но, по-моему, будет проще и не столь для него обидно, если вы сами примете решение и введете дополнительную дозу. Вопрос был нешуточный. С одной стороны, речь шла о моей дочери. С другой - о моем коллеге, о профессиональной ответственности, о том, что, мягко говоря, именуется бестактностью. - Пройдемте к ней. Комната Анны Мари уже перешла во владение Арманды, которая все в ней переделала на свой лад. Почему это чувствовалось еще с порога? И почему, невзирая на запах болезни и лекарств, я уловил в воздухе запах Арманды, хотя она даже не прилегла - раскладушка стояла застеленной? - Прочитайте этот параграф... Сали видите: почти все авторитеты того же мнения. Не в ту ли ночь, господин следователь, я действительно ощутил в себе душу преступника? Я уступил. Сделал так, как решила Арманда. И не потому, или согласился с книгой, куда меня заставили заглянуть. Я уступил потому, что так хотела Арманда. Я полностью отдавал себе в этом отчет. На карте стояла жизнь моей любимой дочери. Даже с точки зрения врачебной этики я совершал серьезный проступок. Я совершил его, сознавая, что поступаю дурно. Сознавал так отчетливо, что трепетал при мысли, как бы в дверях опять не возник призрачный силуэт матери, Еще десять тысяч единиц. Арманда помогла мне сделать инъекцию. Освободила от всего, кроме самого укола. Пока я вводил лекарство, волосы ее коснулись моего лица. Меня это не взволновало. Я не желал ее и, думаю уже тогда был уверен, что никогда не пожелаю. - А теперь ложитесь. С восьми у вас прием. Спалось мне плохо. В полудреме я томился предчувствием чего-то неотвратимого. Не воображайте, что я придумываю все это задним числом. Несмотря на тревогу и ощущение неловкости, я был даже доволен. Я твердил себе: "Это не я. Это она". В конце концов я уснул. А когда утром спустился вниз, Арманда дышала воздухом в саду, и под халатом у нее было надето платье. - Тридцать девять и две, - весело объявила она. - Под утро девочка так потела, что дважды пришлось менять простыни. Ни она, ни я ничего не сказали доктору Данбуа. Молчать Арманде не стоило никакого труда. Зато я при встречах с ним всякий раз прикусывал себе язык. |
|
|