"Жорж Сименон. Письмо следователю" - читать интересную книгу автора

Анжела сказала, что поместит Мартину в 78-й номер. Где он расположен, я не
знал, но в угловой комнате третьего этажа шторы были задернуты, н я с
волнением бросил на них взгляд.
Я завернул и в "Покер-бар", то самое заведение, о котором писал вам,
господин следователь, и где обычно старался не показываться, но в это утро
пропустил стакан белого вина, словно ввинтившийся мне в желудок.
- Боке не заходил?
- Он со своей бандой провел такую ночь, что вряд ли появится раньше
пяти-шести вечера. Эти господа еще торчали здесь, когда уходил первый поезд
на Париж.
Когда я вернулся домой, Арманда звонила портнихе - сообщала, что
пуговицы привезены, и договаривалась о примерке. Мать я не встретил, без
помех добрался до кабинета и начал прием пациентов, Чем дальше, тем больше
крепло во мне убеждение, что я погубил свою жизнь. День был серый,
безрадостный. В саду, куда выходят окна прилегающей к кабинету комнаты -
она служит мне канцелярией: здесь я выписываю рецепты, - с черных кустов
беззвучно стекала вода.
В окне самого кабинета стекла матовые, и там с утра до ночи приходится
жечь электричество.
Мало-помалу у меня возник план, показавшийся сперва абсурдным; но
затем, по мере того как шло время и сменялись больные, он стал
представляться мне все более разумным. Разве я не знаю в Ла-Рош-сюр-Йоне по
меньшей мере двух коллег, практика которых не доходнее моей и которые
все-таки держат в помощь себе сестру? О специалистах, вроде моего приятеля
Данбуа, и говорить нечего: у каждого ассистентка.
Я уже ненавидел Рауля Боке, хотя могу вас заверить, господин
следователь: как мужчина я не имел оснований ему завидовать, скорее
напротив - врач в силу своего положения разбирается в таких вещах. Но
именно потому, что он весь прогнил, я еще сильней бесился при мысли о
вероятной близости между ним и Мартиной.
Одиннадцать! Половина двенадцатого! Больной свинкой малыш с толстенным
компрессом на шее - я его до сих пор вижу. Затем разрез ногтоеды. И так
далее. Больные все прибывают, занимая освободившиеся места на стульях.
Нет, она не придет. Это немыслимо. Да и с какой стати ей сюда
приходить?
Рабочий с производственной травмой. Его привезли на грузовичке прямо
ко мне: я ведь страховой врач. Он сует мне под нос разможенный большой
палец и, бахвалясь своим бесстрашием, настаивает:
- Да отрежьте вы его, черт побери! Режьте! Пари держу, у вас на это
пороху не хватит. Или мне самому за нож браться?
Когда я выпроводил его, пот заливал мне глаза, мешая смотреть, и я
чуть было не впустил очередного пациента, не заметив Мартины, в том же
темном костюме и шляпке, что и накануне, сидевшей на краешке стула.
Боже, как нелепо, что с незапамятных времен мы употребляем одни и те
же банальные слова!
У меня перехватило горло, и я выскочил в приемную, хотя мне следовало,
как обычно, лишь придержать рукой дверь кабинета.
Мартина рассказывала потом, что на меня было страшно смотреть.
Возможно. Я слишком натерпелся страху.
И поверьте, в ту минуту мне было плевать, что подумают с полдюжины