"Жорж Сименон. Письмо следователю" - читать интересную книгу автора

Ла-Рош-сюр-Ионе, мы, скорее всего, стали бы приятелями, может быть даже
друзьями. Стали бы - в силу обстоятельств. И не сомневаюсь: вы искренне
видели бы во мне ровню, но я в душе всегда чуточку завидовал бы вам.
Не спорьте. Оглянитесь вокруг. Переберите тех ваших знакомых, которые,
как и я, относятся к первому восходящему поколению.
Восходящему куда? - задаю я себе вопрос. Впрочем, оставим это.
Вы родились в Кане, а я в Бурнеф-ан-Ванде, деревне, расположенной
километрах в четырех от городка Ла-Шатеньре.
К Кану я еще вернусь: с этим городом у меня связано воспоминание,
которое с недавних пор, или, чтоб быть совсем уж точным, со дня моего
преступления, я считаю одним из важнейших в своей жизни.
Впрочем, почему бы не рассказать о нем не откладывая? Это сразу
возвратит нас на уже знакомую вам почву.
Я бывал в Кане раз десять: там у меня жила тетка с отцовской стороны,
жена торговца фарфором с улицы Сен-Жан. Вы, разумеется, видели их лавку -
она метрах в ста от гостиницы "Отель де Франс", как раз там, где трамвай
идет рядом с тротуаром, вынуждая пешеходов жаться к домам.
Всякий раз, когда я наезжал в Кан, погода стояла дождливая. Мне
нравится дождь в вашем городе. Нравится тем, что он мелкий, недробный,
тихий, что он как бы размывает контуры пейзажа и в сумерках окружает
прохожих, особенно женщин, дымкой таинственности.
Так вот, это произошло в одну из первых моих поездок к тетке. Только
что стемнело, все вокруг блестело от дождя. Мне подходило тогда к
шестнадцати. На углу улицы Сен-Жан и какого-то переулка без магазинов, а
значит, почти неосвещенного, стояла, кого-то поджидая, девушка в бежевом
плаще, и дождевые капли сверкали на ее белокурых волосах, выбившихся из-под
черного берета.
Прошел трамвай, светя огромным желтым и влажным глазом; за запотевшими
стеклами мелькнули ряды голов, и молодой, совсем еще молодой человек,
стоявший на подножке, спрыгнул как раз напротив лавки, где торгуют
удочками.
Дальше все было как во сне. Не успел он очутиться на тротуаре, как
рука девушки легла на его руку. Они направились в темный переулок, и это
было так же естественно, как для пары танцовщиков - балетная фигура; у
первого же подъезда внезапно, без слов, они, промокшие насквозь, прильнули
друг к другу влажными лицами, и мне, издали следившему за ними, показалось,
что я ощущаю во рту вкус чужой слюны.
Может быть, именно эта запомнившаяся мне картина года три-четыре
спустя, когда я, уже студентом, снова очутился в Кане, пробудила во мне
желание испытать в точности то же самое. Да, в точности, насколько это
возможно. Но трамвая все не было, и меня никто не ждал.
Вы, разумеется, знаете пивную Шандивера. На мой взгляд, это наилучшее
заведение подобного рода во всей Франции, если не считать такой же пивной в
Эпинале, куда я частенько заглядывал, когда отбывал воинскую повинность.
Слева - ярко освещенный вход в кинотеатр. Дальше - просторный зал,
разделенный на несколько частей: в одной столы, покрытые скатертями, с
заранее расставленными приборами; в другой только пьют; в третьей сражаются
в карты; в самом дальнем конце под рефлекторами зеленеет сукно биллиардов и
священнодействуют игроки.
Есть там и эстрада, где восседают оркестранты в несвежих смокингах;