"Жорж Сименон. Письмо следователю" - читать интересную книгу автораповерить в себя.
Я ведь признался вам, что мог бы стать одним из завсегдатаев "Покер-бара", и меня даже подмывало им стать. Я тоже легко сделался бы там предметом восхищения, в котором мне отказывали дома, я тоже нашел бы там женщин, которые дали бы мне иллюзию любви. Но Мартина была смиренней, чем я. Я мог хотя бы уходить в себя; она была не способна на это, господин следователь. Несколько рюмок спиртного, несколько комплиментов, отдаленное подобие восхищения перед ней разом лишали ее всякой воли к сопротивлению. Разве не то же самое происходит с каждым из нас - с вами, со мной, с самыми умными, самыми стойкими? Кому из нас не случалось искать в самых злачных местах, в самых продажных ласках капельку успокоения и веры в себя? Мартина шла с вовсе или почти незнакомыми мужчинами. Шла в гостиничные номера. Ее ласкали в собственных машинах и в такси. Я уже говорил, что пересчитал всех, кто спал с нею. Знаю их всех. Знаю в деталях каждый их жест. Понимаете наконец, почему нас одолевала такая властная потребность говорить друг с другом и почему пустые часы, часы, которые у нас воровали, были форменной пыткой? Но Мартина не только не находила желанного умиротворения, не только напрасно искала ту веру в себя, которая дала бы ей хоть видимость равновесия, - она сохраняла достаточно ясную голову, чтобы сознавать, что скатывается все ниже и ниже. Когда по дороге в Ла-Рош мы встретились с ней под дождем на вокзале в бороться и была согласна на все, даже на отвращение к самой себе. Она была - прости за кощунство, Мартина, но ты-то меня поймешь! - похожа на женщину, которая поступает в публичный дом, только бы пожить спокойно. Чудо все: и то, что я встретил ее; и опоздание, которое свело нас лицом к лицу; но самое большое чудо в том, что я, человек не особенно умный и, в отличие от иных своих коллег, почти не задумывавшийся над подобными вопросами, я, Шарль Алавуан, ночью, когда был во хмелю, как, впрочем, и Мартина, ночью когда мы грязно глушили отвращение к себе, шляясь по липким от дождя улицам, внезапно все понял. Даже не то чтобы понял. Понял я не сразу. Скажем так: различил в черном мраке, где мы барахтались, слабый дальний огонек. Подлинное чудо в том, что мне захотелось - бог весть почему: может быть, оттого, что я тоже чувствовал себя одиноким, что меня иногда тянуло плюхнуться на скамью и больше не вставать, что во мне теплилась некая искра, что я сгорел еще не до конца, - мне захотелось добраться до этого родного мне огонька и все понять, а безотчетного желания оказалось достаточно, чтобы я преодолел все препятствия. В тот момент я не знал, что это любовь. Глава 9 Моего сокамерника только что увели в комнату для свидания - к нему |
|
|