"Жорж Сименон. Письмо следователю" - читать интересную книгу автора

пришли.
Это тот самый похожий на молодого быка парень, о котором я вам писал.
Я долго не знал, как его зовут, да это меня и не интересовало. А зовут его
Антуан Бельом и родом он из Луаре <Департамент в Центральной Франции.>.
В конце концов я узнал также, почему он вечно хмур, губы горько
кривятся, в глазах злоба. Его, как он выражается, "купили", господин
следователь. У следствия не было достаточно веских улик для предания его
суду. А он этого не понимал. Думал, что "сгорел", и продолжал запираться
лишь из принципа, рисовки ради. Тогда следователь, ваш коллега, предложил
ему своего рода сделку.
Предполагаю, что разговор у них шел не в столь откровенных выражениях.
Но я верю тому, что рассказал мне Бельом. Его пугали каторгой, застращали
до того, что с его бычьего лба градом покатился холодный пот.
Потом, решив, что он готов, ему деликатно намекнули на возможность
договориться.
Он должен сознаться, а за это убийство представят неумышленным,
поскольку орудием его оказалась бутылка, случайно попавшаяся под руку на
стойке кабачка; будут также учтены раскаяние подсудимого, его примерное
поведение во время следствия и на суде; короче, ему обещали или, по крайней
мере, внушили надежду, что он отделается десятью годами.
Парень клюнул. Оказался настолько доверчив, что сам успокаивал
адвоката, когда тот лез из кожи ради спасения подзащитного.
- Да бросьте вы! Вам же сказано - меня не будут топить.
Тем не менее его утопили. Отломили ему максимальный срок - двадцатку.
А все потому, что в промежутке между следствием и судом в предместьях были
совершены два аналогичных преступления и в довершение всего в обоих случаях
виновными оказались сверстники Бельома, что послужило сигналом для целой
кампании в прессе. Газеты завопили о волне страха, о серьезной социальной
опасности, необходимости суровых репрессий.
Моему молодому быку это и отрыгнулось. Извините, что я заговорил о
нем. Но теперь есть хоть один человек, с которым не стоит отныне
разглагольствовать об Обществе и Правосудии с большой буквы. Они у него в
печенках сидят, да и все вы тоже.
Сегодня у него первое свидание с тех пор, как мы сидим вместе. Он
ринулся из камеры очертя голову - ну, прямо метеор.
Бельом вернулся минуту назад, совершенно преображенный. Взглянул на
меня с таким горделивым блеском в глазах, какой мне редко доводилось
видеть. Не найдя других слов, бросил только:
- Малышка была.
Этого ему хватило, и я его понял. Мне известно, что он сожительствует
с девчонкой, едва достигшей пятнадцати лет и работающей на радиозаводе
около моста Пюто. Ему хотелось еще что-то добавить, но слова так клокотали
у него в горле, рвались из таких глубин его естества, что он лишь с трудом
выдавил:
- Она беременна!
Мне как врачу, господин следователь, сто раз приходилось первым
сообщать подобную новость молодым женщинам, часто в присутствии мужей. Я
знаю все типы реакций на нее как у первых, так и у вторых, но никогда не
видел такого полного счастья, такой гордости.
- Она мне сказала: теперь я спокойна, - бесхитростно добавил Бельом.