"Жорж Сименон. Письмо следователю" - читать интересную книгу автора

Мы отправились туда. В паломничество. Кроме того, я надеялся, что там
окончательно разделаюсь со многими своими призраками.
Нет, скажу откровеннее и грубее: я ехал в Льеж, чтобы вступить во
владение детством Мартины, потому что и детство ее пробуждало во мне
ревность.
После этой поездки я полюбил Мартину еще сильней: она стала мне
по-человечески дороже.
Обычно говорят: "Я родилась там-то, мои родители занимались тем-то..."
Все, что Мартина рассказывала мне, походило на роман для барышень, и я
пустился на поиски правды, оказавшейся довольно схожей с этим романом. Я
увидел большой дом на улице Ор-Шато, столько раз описанный мне Мартиной,
его крыльцо с перилами из кованого железа. Говорил с людьми, рассказавшими
о семье Мартины почти теми же словами, что она сама: старый патрицианский
род, постепенно катившийся по наклонной плоскости. Побывал даже в кабинете
ее отца, который до самой смерти служил секретарем провинциальной управы.
Видел ее мать, двух замужних сестер, детей одной из них. Видел улицы, по
которым Мартина проходила со школьной сумкой в руке, витрины, в которые она
утыкалась покрасневшим на ветру носом, кинотеатр, где она смотрела первый в
своей жизни фильм, и кондитерскую, где ей по воскресеньям покупали
пирожные. Видел ее класс и монахинь, все еще помнивших ее.
Я глубже понял Мартину. Понял главное: она не обманула меня, не
солгала, а чудо - другого слова не подберешь, - совершившееся в Нанте,
помогло мне угадать в ней то, что сделало ее моей женой.
Однако даже в Льеже призраки не оставили меня в покое, господин
следователь. В центре, в каком-то кафе, где мы слушали музыку, к Мартине
подошел молодой человек и весело окликнул ее по имени.
Этого оказалось достаточно.
Чем больше Мартина становилась моей, чем острее чувствовал это, чем
тверже убеждался, что она достойна меня - мне очень не хочется, чтобы вы
усмотрели в этих словах высокомерие, которого, поверьте, в них нет: я тоже
маленький человек и любил Мартину так же смиренно, как она меня, -
повторяю, чем больше Мартина становилась моей, тем больше я стремился
вобрать ее в себя.
Да, вобрать в себя. Как я, со своей стороны, был бы счастлив
раствориться в ней.
Я ревновал Мартину к ее матери, к девятилетнему племяннику, к старому
кондитеру, который знал ее девочкой и до сих пор помнит, какие конфеты она
любила.
Правда, он доставил мне маленькую радость, назвав ее после краткого
колебания "мадам Мартина".
Ах, господин следователь, если бы я мог провести вас через все этапы,
которые прошли мы! Миновала весна.
Наступило лето. В скверах Парижа много раз сменились цветы, в нашем
мрачном предместье посветлело, откосы Сены заполнились купальщиками, а нам
на каждом повороте дороги открывался новый этап, который предстояло пройти.
Тело Мартины стало таким же послушным, как душа.
Скоро остался позади этап, на котором мы научились молчанию. Теперь мы
могли лежать рядом в постели и спокойно читать.
Мы настолько расхрабрились, что уже позволяли себе забредать в ранее
запретные для нас кварталы.