"Жорж Сименон. Льет дождь" - читать интересную книгу автора

владелица торгового предприятия, она пользовалась десятипроцентной скидкой.
- Завтра приезжает мужнина тетя. Ума не приложу, как мы все поместимся,
у нас и без того тесно...
Пропахший табаком приказчик преподнес мне комплект плохо отпечатанных
загадочных картинок, давным-давно известных, вроде "А где болгарин?..".
В соседнем доме помещалась шоколадная фабрика, и снизу, из зарешеченных
подвальных окон, на нас дохнуло жаркой сладостью.
- Не знаю, как быть с башмаками... на заказ уже не успеешь сделать...
Ну ничего!..
Матушка была в своем черном суконном пальто в талию, с узенькой
горжеткой из куницы.
- Ни во что не вмешивайся... А главное, не сболтни, что мы заказываем у
Нагельмакеров... Не то возьмут дороже... Чулки у тебя по крайней мере целые,
без дырок?
Снова на свет божий появилось большое черное портмоне. Все в тот день
было черным: одежда матушки и прохожих, булыжник мостовой, окутанные мраком
дома, само небо над нашими головами.
- А галстук? - заикнулся было я.
- Дома сколько угодно лент... Я тебе сама сделаю.
- Синий в горошек...
- Там будет видно... Смотри себе под ноги...
Я так редко гулял с матушкой, "рабой этой лавки", как она любила
выражаться, что, если выпадал такой счастливый случай, она всегда водила
меня в кондитерскую Хозе и угощала пирожным. Но сейчас матушка и не
вспомнила о пирожных. Поглощенный мыслью о новом костюме, я тоже не
вспомнил, или, точнее, вспомнил, но когда мы уже миновали кондитерскую.
То мы шагали по безлюдным тротуарам едва освещенных улиц, то вдруг
окунались в свет и оживление торгового квартала.
- Надо бы купить рыбы на ужин... - вслух размышляла матушка. - Хотя
нет... весь дом провоняет...
Уж очень у нас было тесно! Сразу за лавкой квадратная комната -
подсобное помещение: кухня и столовая одновременно, с круглым столом
посередине и застекленной дверью, сквозь которую, отодвинув занавеску, можно
было наблюдать за тем, что делается в лавке.
Так называемая "комната" над лавкой служила мне детской, а родители
спали рядом, отделенные от меня деревянной, оклеенной обоями перегородкой.
- Да что ты тащишься, Жером!.. Хоть сегодня постарался бы не сердить
меня...
Мы приближались к дому. Уже виден был мертвенный свет бакалеи Визера, и
тут, именно на этом свету, мне бросились в глаза два человека: они бежали
согнувшись, держа под мышкой кипы только что полученных на вокзале газет. В
это время доставляли парижские газеты, но обычно продавцы никогда так не
бежали.
Прохожие останавливались, провожали взглядом газетчиков, и на лицах их
я заметил то же озабоченное выражение, какое поразило меня сегодня у отца с
матерью.
- Газета "Пти паризьен"... Специальный выпуск... Расстрел Феррера!..
Читайте подробности смерти Феррера...
Я понимал: что-то назревает и весь день какой-то особенный. Первое тому
свидетельство: газетчики никак не отдышатся от бега. Второе: пять-шесть