"Жорж Сименон. Премьер-министр (Президент)" - читать интересную книгу автора

Иногда, перед тем как должно было состояться свидание, он шутливо
спрашивал:
- Какой же из моих акробатических номеров мне следует сегодня
исполнить?
В этой шутке заключалась доля правды.
- Надо же мне позаботиться о своем памятнике! - бросил он однажды,
когда был в веселом настроении.
Не признаваясь в этом даже в глубине души, он заботился о том образе,
который сохранится о нем в памяти людской. Случалось, что сердитые
словечки, которыми он так славился, были не совсем искренними, они
относились скорее к его "акробатическим номерам". В подобные минуты он
не терпел присутствия Миллеран, ибо немного стеснялся ее, так же как
стыдился перед мадам Бланш наготы своего немощного тела.
- Вам больше ничего не понадобится, господин Премьер-министр?
Старик огляделся. Бутылка с минеральной водой и стакан были на месте.
Рядом лежал порошок, который он принимал на ночь, чтобы заснуть.
Миниатюрная лампочка-ночник уже зажжена. Ночной фонарь тоже наготове,
если придется им воспользоваться.
- Спокойной ночи, господин Премьер-министр. Надеюсь, мне не придется
будить вас до завтрашнего утра.
Лампочка на потолке погасла, шаги Эмиля затихли, дверь кухни
открылась и вновь закрылась. В комнату вошли тишина и одиночество, они
были почти осязаемы, их особенно подчеркивала буря, шумевшая за стенами
дома.
Став стариком, он почти не испытывал потребности в сне, и в течение
уже многих лет каждый вечер по два-три часа перед тем, как заснуть,
лежал без движения на своей постели - казалось, жизнь в нем еле
теплится.
Строго говоря, это была не бессонница. Он не ощущал ни раздражения,
ни нетерпеливого желания заснуть, его состояние отнюдь не было
мучительным. Напротив! Днем его часто радовала мысль о той минуте, когда
наконец ночью он останется наедине с самим собой.
Теперь, когда в спальне появился ночник, одиночество стало еще
приятнее; при бледно-голубоватом свете он все сильнее ощущал - даже
когда у него были сомкнуты веки - атмосферу сокровенной, но глубокой
жизни.
Все сливалось воедино: стены, мебель, очертания которой были так
хорошо ему знакомы, привычные вещи, которые он видел, не глядя на них.
Ему казалось, он даже чувствует их вес и плотность. Ветер, дождь, крик
ночной птицы, шум прибоя у береговых скал, скрежет оконных ставень,
чьи-то шаги в комнатах наверху - все, вплоть до звезд, мерцавших в
безмолвии небес, составляло звуки симфонии, в центре которой, лежа,
внешне безучастный, находился он сам, в то время как сердце его отбивало
такт этой музыки.
Может быть, скоро такой же ночью его застигнет смерть? Он знал, что
никто в доме не будет удивлен если однажды утром его найдут в постели
уснувшим навеки. Ему было известно, что порой старики незаметно для
самих себя угасают во сне.
Миллеран, как он угадывал, боялась, что это может произойти в
предвечерний час, когда он дремал в своем старом кресле со скрещенными