"Жорж Сименон. И все-таки орешник зеленеет" - читать интересную книгу автора

машину, дверцу которой открывает передо мной Эмиль, Внутри машины приятно
пахнет кожей.
- В клуб? - спрашивает он.
- Да, в клуб...
В Новый клуб, на авеню Ош. Не знаю, почему его так называют. Наверное,
прежде существовал другой клуб, и этот от него отделился?
Сначала я иду в раздевалку на третьем этаже и переодеваюсь для обычной
получасовой гимнастики. Нас только четверо или пятеро в зале, заставленном
спортивными снарядами, на ринге двое мужчин лет сорока боксируют под
критическим взглядом тренера. Я спрашиваю у Рене, моего массажиста:
- Вы свободны?
- Да, мосье Франсуа...
Он никогда не называет меня Перре-Латуром. Должно быть, это для него
слишком сложно. К тому же он знает меня уже двадцать лет.
Основательно разминая мне тело, он обычно говорит что-нибудь приятное.
- Вы-то еще держитесь, тело у вас крепкое...
Очень мило с его стороны. И все-таки мне семьдесят четыре года, от
этого никуда не денешься.
- Вы идете в бассейн?
- Только разок нырну.
Я спускаюсь на лифте в подвал, где устроен бассейн. Сегодня я там один.
Плаваю минут десять, потом возвращаюсь наверх, чтобы одеться. В полдень я
уже снова на Вандомской площади и вызываю мадемуазель Соланж к себе в
кабинет.
- Пожалуйста, соедините меня с Нью-Йорком. Паркер, наверное,
разозлится, что я разбужу его в шесть часов. Вы не знаете, он женат?
- Во всяком случае, был...
- Тем хуже... А все-таки придется позвонить... И я жду. Письмо Пэт
лежит передо мной.

Глава вторая

- Эдди? - спросил я как можно мягче, чтобы он не слишком обозлился.
Как я и думал, аппарат задребезжал от гневного, хрипловатого голоса:
- Черт побери! Какой сумасшедший вызывает меня в шесть часов утра?
Он подчеркнул это так, как будто если среди двенадцати миллионов
жителей Нью-Йорка и можно было кого-нибудь побеспокоить в такой ранний час,
то во всяком случае не его.
Росту он метр девяносто, плечи как у борца. Рядом с ним я маленький,
тоненький и хрупкий.
- Франсуа, - ответил я все так же кротко.
И так как он, казалось, не сразу узнал мой голос, я добавил:
- Перре-Латур...
- Вы в Нью-Йорке?
- Нет, в Париже...
Он, должно быть, понял, что если я разбудил его так рано, то, конечно,
по важной причине.
- I am sorry...
Он, так же как и я, легко переходит с английского на французский и с
французского на английский. Родился он в Париже, когда его отец был послом