"Жорж Сименон. Новые парижские тайны (Художественная публицистика) " - читать интересную книгу автора

состояние души его персонажей "в зависимости от времени года, отношений друг
с другом или природой". В чеховских рассказах и повестях нет искусственного
блеска, нарочитых эффектов. Мягкость, полутона его прозы - свидетельство
бережного отношения ко всем людям, глубокого познания человека, "эквивалента
любви", как говорил Сименон; любовь к людям для него - главная, определяющая
черта творчества всех русских писателей.
Сименон восхищался Толстым, много раз перечитывал "Смерть Ивана Ильича"
и "Хозяин и работник". Вслед за Толстым он заставлял некоторых из своих
героев в кризисные, решающие минуты жизни полностью переоценить,
пересмотреть прожитое. Сименон создал свой, "французский" вариант "Смерти
Ивана Ильича" в романе "Колокола Бисетра". Напомним, что ту же тему
"пересмотра" решал Франсуа Мориак в "Клубке змей" и Роже Мартен дю Гар,
изображая смерть главы семьи в романе "Семья Тибо".
Русскую душу, пейзажи России Сименон открывал для себя в произведениях
Горького. Роман "Мать" дал ему возможность почувствовать готовящиеся в
далекой России перемены.
Конечно же, не следует ограничивать сименоновские литературные
"университеты" только русской классикой. За ней последовало основательное
знакомство с творчеством Стендаля, Бальзака, позже - Марселя Пруста, Джозефа
Конрада, Уильяма Фолкнера и многих других. Особенно часто
социально-психологические романы Сименона сравнивали - по разным
параметрам - с бальзаковской "Человеческой комедией". Сопоставление
писательских талантов, их возможностей и значения в литературе - дело не
всегда плодотворное. И все же во многих отношениях сближение двух писателей,
чье творчество разделено во времени целым столетием, не лишено некоторых
оснований. Об этом писали западные исследователи Сименона, отмечая общую для
обоих писателей широту охвата действительности, их стремление показать
людей, принадлежащих ко всем социальным груп


9

пам и классам, умение видеть в самых, казалось бы, ординарных ситуациях
реальные человеческие драмы.
Все это справедливо, как справедливо, однако, и то, что между
творческими установками Бальзака и Сименона существует принципиальная
разница.
Стремление объединить создаваемые им произведения в нескольких циклах,
которые должны были описать все проявления, все стороны современной жизни,
"жизни мужчин, женщин и вещей", было у Бальзака глубоко осознанным и
подчиненным его пониманию человеческой истории. Задуманные циклы должны были
в свою очередь составить грандиозную "комедию" буржуазной Франции первой
половины XIX века. Единому замыслу, как известно, подчинялись и все двадцать
томов обширного цикла "Ругон-Маккаров" Эмиля Золя, запечатлевшего в нем
историю двух десятилетий, по выражению Маркса, "космополитического
мошенничества буржуазии" . Желая показать Францию за треть века, жизнь
столицы и провинции сквозь призму унанимистской концепции писал двадцать
семь томов своих "Людей доброй воли" Жюль Ромен. О подобном намерении
создать большое единое полотно Сименон никогда и нигде не говорил. Дело,
разумеется, не в скромности писателя, ставившего перед собой более