"Жорж Сименон. Маленький портной и шляпник" - читать интересную книгу автора

единственным ориентиром им служил шум их шагов.
- Если он остановится, я остановлюсь...
Шляпник остановился, и он остановился. Шляпник двинулся дальше, и
маленький портной, с облегчением вздохнув, зашагал вновь.
По городу ходили патрули, масса патрулей, если верить газете. Чтобы
успокоить население, полиция ввела в действие, как считалось, сверхнадежную
систему надзора. Действительно, они - сперва Лаббе, потом Кашудас -
повстречали троих в мундирах, ступавших тяжелой походкой, и Кашудас услышал:
- Добрый вечер, господин Лаббе!
А ему в лицо направили луч фонарика и ничего не сказали.
Старых женщин на улицах не было. Даже интересно, где преступник находил
своих старушек. Они, наверное, скрывались дома, выходили только днем, и их
по возможности сопровождали. Осталась позади церковь Святого Иоанна с едва
освещенным порталом. Но вот уже три недели, как старушки, наверное, не
приходили сюда за спасением.
Улицы становились все уже. Виднелись пустыри и дощатые заборы между
отдельными домами.
- Он выманивает меня из города, чтобы убить...
Кашудас не был смельчаком. Ему делалось все страшнее. Он готов был
кричать "спасите!" при малейшем движении шляпника. Если он и следовал за
ним, то помимо своей воли.
Тихая улица с новыми домами, все тот же шум шагов, потом вдруг - ни
звука. Ни звука - потому что Кашудас остановился в то же мгновение, что и
человек, за которым он шел и которого не видел.
Куда же делся шляпник? Тротуары были темны. На улице горело всего три
фонаря, вдалеке один от другого.
Светилось несколько окон, и из какого-то дома доносились звуки
фортепианных аккордов.
Играли одно и то же, видимо, этюд - Кашудас не разбирался в музыке, -
непрерывно повторяемый учеником, с неизменной ошибкой в конце.
Дождь перестал? Во всяком случае, он больше не замечал, что идет дождь.
Он не отваживался ступить ни вперед, ни назад. Его тревожил малейший шум. Он
боялся, что этот проклятый инструмент помешает ему услышать шаги.
Та же музыкальная фраза, пять раз, десять, и внезапно - стук
закрывшейся крышки рояля. Ясно. Урок закончился. Из дома донесся шум, крики,
верно, маленькая ученица, получив свободу, присоединилась к своим братьям и
сестрам.
Кто-то одевался, собираясь уходить, и говорил, по-видимому, мамаше:
- Она делает успехи... Но левая рука... Ей необходимо разрабатывать
левую руку...
И этот кто-то - дверь раскрылась, нарисовав желтый прямоугольник света,
- этот кто-то оказался старой дамой.
- ...Уверяю вас, мадам Бардон... Из-за тех ста метров, что мне надо
пройти...
Кашудас не смел даже дышать. Ему и в голову не пришло крикнуть:
- Оставайтесь на месте!.. Не двигайтесь!..
Между тем он уже знал. Он понимал теперь, как это происходило. Дверь
закрылась. Старая дама, видимо, все же испытывая смутную тревогу, спустилась
с трехступенчатого порога и засеменила по улице, держась поближе к домам.
Это же была ее улица. Она почти у себя дома. Она родилась здесь, на