"Жорж Сименон. Сын" - читать интересную книгу автора

Просто подождать - и все. Какого-нибудь подходящего случая. А может
быть, кто знает, пока ты женишься, тоже станешь отцом и тебе в свою
очередь придется держать перед кем-то ответ?
Прочтет ли эти строки шестнадцатилетний Жан Поль, которого я знаю,
или уже тридцатилетний, а то и сорокалетний мужчина? Может быть, даже мой
ровесник (мне сейчас сорок восемь), потому что, возможно, я захочу, чтобы
ты прочел это только после моей смерти, а ведь я могу прожить столько же,
сколько моя мать, которая умерла в восемьдесят один год, или отец, который
умер в семьдесят семь лет.
Не пугайся, я не собираюсь расчувствоваться по этому поводу. Я -
Лефрансуа, как и ты, такой же Лефрансуа, каким до меня был мой отец, а до
него - мой дед.
Напротив, я с улыбкой - отнюдь не грустной - представляю себе тебя в
моем возрасте, в свою очередь размышляющего о том, что думает твой сын о
тебе и о своем дедушке.
Это может показаться тебе странным, но начать я хочу не с прошлого
(хотя речь пойдет именно о прошлом), а с нашей нынешней жизни, которую ты
знаешь или воображаешь, что знаешь, так же хорошо, как я. Не потому ли мне
это так нужно, что настоящее помогает осмыслить прошлое, представляя его в
новом свете?
Не знаю. Очевидно, мне не раз еще придется повторять эти два слова,
так же как и слова "может быть", - ведь для того я и решил писать, чтобы,
пробираясь вперед по этой зыбкой почве, попытаться выразить мысли и
чувства, которые, должно быть, уже давно живут во мне, но иной раз не до
конца ясны мне самому.
Как бы это получше объяснить? Вот мы сейчас представляем собой семью
- твоя мама, ты, моя сестра Арлетта (мы редко видимся, но все же это твоя
тетя) и ее муж Пьер Ваше, который приходится тебе дядей.
А полгода назад в этой семье, кроме них, были еще твои бабушка и дед.
Вот и все, что ты знаешь о нас, о нашей семье, и у тебя о ней свое
представление, только я никак не могу понять - какое.
А семья, в которой вырос я, была и того меньше - отец, мать, сестра и
где-то поодаль люди, которые возникали в очень редких случаях: два моих
деда и пять замужних теток с материнской стороны.
Когда именно, в какой момент почувствовал я, что являюсь частью
единого целого, что каждая часть этого целого как-то на меня воздействует
и будет воздействовать и дальше, всю жизнь?
Недавно я попытался вспомнить, и мне кажется, я ощутил эту
причастность поздно, годам к двадцати, приблизительно в то самое время,
когда произошли события, о которых я собираюсь тебе рассказать.
Тебе, правда, еще только шестнадцать, но по выражению твоих глаз в
день похорон я понял, что твои теперешние переживания близки к моим
тогдашним.
Понимаешь теперь, почему было бы трудно, пожалуй, опасно говорить с
тобой, как я сначала собирался? Мне пришлось бы задавать тебе вопросы, а
если бы даже я их не задавал, все равно ты считал бы себя обязанным
соглашаться с моими предположениями или оспаривать их.
Что бы ты ответил, например, если бы я спросил тебя:
- Что ты думаешь о своем дедушке?
И о нас - о твоей матери, обо мне, о жизни, которую мы ведем? И таков