"Жорж Сименон. Сын" - читать интересную книгу автора

ли я, по-твоему, каким кажусь?
Так вот, семья, которую я открыл для себя около тридцати лет назад, -
это моя семья, она и твоя, и теперь ты, шестнадцатилетний, в свою очередь
открываешь ее. Это все та же продолжающаяся во времени семья, в которой
почти незаметно для себя одни уступают место другим.
В непрерывном движении этой семьи есть свои законы, как у морских
приливов и отливов, как у небесных тел. Были в ее истории и черные, и
светлые дни, знала она взлеты и падения, периоды счастья и периоды
бедствий.
И думаю, что этапы этой истории определяются не столько датами
рождений и смертей, сколько теми крупными поворотами, которые я назвал бы
временем "избрания пути".
В жизни каждого наступает момент, когда обстоятельства вынуждают его
раз и навсегда определить свою судьбу, совершить тот поступок, после
которого уже нет дороги назад.
Со мной это случилось, когда мне было двадцать лет.
Я не хочу сказать, что с тобой это произойдет раньше. Я не хотел бы
этого. Но только тогда, в Везине, в утро похорон - прости, что я так часто
возвращаюсь к этому, - мне показалось, будто у тебя уже началась или
вот-вот начнется своя, собственная жизнь.
Я смутно почувствовал это во время споров с твоим дядей и все
старался понять по выражению твоих глаз, на чьей же ты стороне - на его
или на моей.
Твой дедушка - в тот день об этом достаточно много говорилось - был
атеистом, как выражались в начале века, и принадлежал к масонской ложе.
Мое воспитание, как и твое, не было религиозным, однако спешу добавить,
что и нападок на религию в нашем доме я никогда не слыхал.
Твоя бабка в ту пору, когда мы жили все вместе, не соблюдала обрядов,
однако в последние годы своей жизни она обратилась к религии и просила
похоронить ее по-христиански.
В день ее смерти твой дядюшка восстал против этого - подозреваю, не
столько из-за убеждений, сколько из страха, как бы это не повредило его
политической репутации.
Ты не был при скандале, который он учинил тогда дедушке на вилле
"Магали". Мою мать еще не успели положить в гроб, и она лежала на своей
постели с подвязанным подбородком. А он, заметив у нее в руках четки,
сразу же напустился на нас:
- Как! Здесь был священник?
Мой отец в свои семьдесят семь лет держался очень прямо, и только
дрожание губ и рук выдавало его возраст. Похоже было, что он боится Ваше.
Он повернулся ко мне, словно прося о помощи.
- Моя мать перед смертью пожелала причаститься. И похоронена она
будет по христианскому обряду, - твердо сказал я, жестом успокаивая отца.
- Неужели он не понимает, в какое дурацкое положение ставит нас?
"Он" - это мой отец.
- После всего, что масонская ложа для него сделала...
Ваше и сегодня еще так же строен, как в те времена, когда я с ним
познакомился, - он был тогда начальником отделения в префектуре
Шарант-Маритим, где префектом был отец, и ухаживал за моей сестрой. Но об
этом после. Ваше самоуверен, язвителен, в жизни ему повезло - он