"Жорж Сименон. Исповедальня" - читать интересную книгу автораприукрашена и тенденциозна. Рассуждая о детях, которых она якобы хотела
иметь, чтобы у него были так недостававшие ему братья и сестры, она всегда повторяла: - Не моя вина, если... Слова были тщательно подобраны. Иначе говоря, виноват отец. Вставая из-за стола, она вздохнула: - Видишь ли, Андре, есть вещи, которые ты сможешь понять, только когда женишься и у тебя будут свои дети! Она Наклонилась и поцеловала его, что было не в традициях семьи. - Я предпочла бы остаться с тобой, чем куда-то идти. Только, боюсь, ты быстро устанешь от меня. - Не устану, но мне надо заниматься. - Знаю-знаю. Тем же голосом она говорила и раньше, три-четыре года назад, когда по вечерам - он уже лежал в постели - заходила к нему в комнату. В такие дни она, видимо, ссорилась с мужем. Он помнил молчаливые ужины, красные глаза матери, ее нервозность, подчеркнуто бесстрастное лицо, частые отлучки отца. И ему казалось, что он задыхается. И когда она вот так же склонялась над его кроватью или ложилась рядом с ним, от нее пахло вином, а то и чем-нибудь покрепче. - Ты не чувствуешь себя несчастным, малыш? - Да нет, мама. - И тебе не хотелось бы, чтобы у тебя были другие родители? Ему хотелось спать. Подобные сцены омрачали весь следующий день. Часто по ночам его мучили кошмары, но позвать родителей он не решался. матери, все ли у них так же, как в прочих семьях? - Ты действительно считаешь себя счастливым? - Конечно, мама. - Я так люблю тебя, дорогой мой мальчик! Ты - единственный смысл моей жизни. Все, что я делаю, - позже ты это поймешь - я делаю только для тебя. - Да, мама. - Я не сержусь на твоего отца. Он мужчина, а мужчины... Случалось, она плакала, и когда слеза падала на щеку ребенку, стереть ее он не решался. - Что ты думаешь обо мне, Андре? Я хорошая мать? - Да, мама. - Даже если не уделяю тебе много внимания? Я так хочу всегда быть веселой, беззаботной, чувствовать себя твоим товарищем, другом, играть с тобой как сестра, а не стареющая женщина. Она не знала, что в глазах у него вставало спокойное, почти невыразительное лицо отца, лицо смирившегося мужчины, который терпеливо несет свой крест и устроил себе на антресолях уголок и убежище. Он не мог сказать точно, когда все это началось. На старой квартире, на Эльзасском бульваре, они время от времени приглашали на ужин какую-нибудь супружескую пару, почти всегда приятеля-врача с женой, и по вечерам, лежа в постели, он слышал журчание мирной беседы, изредка прерываемой смехом, чувствовал запах коньяка, который подавали в рюмках с золотым ободком. После переезда на виллу, в самом начале, бывали вечера и пошумнее, когда собиралось пять-шесть пар, допоздна танцевавших под патефон. |
|
|