"Жорж Сименон. Исповедальня" - читать интересную книгу автора

разве что самого себя.
Главное, жить без тревог. Так, чтобы никто не усложнял его жизнь,
жизнь, которую он терпеливо строил для себя сам.
Пусть его раз и навсегда оставят в покое. Перестанут откровенничать
или полуоткровенничать с ним, не трогают его воспоминания, как это сделала
мать, и не пытаются вбить в него другие, чуждые ему.
Никто не имеет права давить на него!
Андре не хотелось ни заниматься, ни слушать музыку, ни упражняться с
гантелями. Не хотелось ничего, разве что не думать больше ни об этой
встрече, ни о том, что она могла означать.
В чем-то он винил и Франсину: если бы не она, ему и в голову не
пришло бы идти на улицу Вольтера, о которой в половине шестого в четверг
он даже не знал.
И вот к чему это привело! Все рухнуло. Андре прислушался. Хлопнула
входная дверь. Вернулся отец. Щелкнул выключатель. Ноэми уже давно
поднялась к себе и, должно быть, спала, по привычке с грелкой на животе.
Отец на секунду зажег свет в гостиной и медленно, тяжело пошел
наверх. Постоял в нерешительности на площадке второго этажа, потом
поднялся еще на три-четыре ступеньки.
Андре не хватило духу увидеть его, услышать, заговорить с ним
сегодня. Он в раздражении погасил лампу, чтобы из-под двери не пробивался
свет: так отец подумает, что он уже спит.
Хитрость оказалась излишней. Шаги стихли. Может быть, и у Люсьена
Бара не хватило духу. Или застенчивость не позволила ему заходить к сыну
два вечера подряд. Он повернулся и пошел в свою комнату, потом в ванную,
откуда вскоре послышался плеск воды. Сегодня был трудный день.
Прошло добрых четверть часа, прежде чем Андре протянул руку и снова
зажег свет.


Глава 4


В субботу настал черед мужчин обедать с глазу на глаз в столовой с
тремя приборами. Оба чувствовали себя смущенно и старались не смотреть
друг на друга.
- Мама еще не спускалась?
- Не знаю. Я только что пришел.
- Пойду проверю.
Встревоженный, отец направился к лестнице, а Андре поплелся на кухню,
где для виду стал поднимать крышки кастрюль.
- Фаршированная капуста, Ноэми?
- Вы же сами просили ее позавчера.
- Мама будет обедать?
- Похоже, она и днем-то не спустится. Все утро ее тошнило, а к
одиннадцати ей стало так плохо, что я - даже вызвала бы врача, если бы не
знала причину недомогания.
Он строго взглянул на служанку. О своих родителях он может думать
все, что угодно, но не потерпит ничьих замечаний по их адресу. Грубый
цинизм Ноэми приводил его в ярость.