"Жорж Сименон. Исповедальня" - читать интересную книгу автора

встречаться с ним, порви все отношения.
Несмотря на то, что сейчас их жизнь делала крутой поворот и каждое
слово имело значение, давило так тяжело, что Андре повторил бы любое и
через двадцать лет, он вдруг осознал: а ведь тогда родители были всего
лишь на пять-шесть лет старше его.
Он готовился к экзаменам, играл с электрическими машинками, а избыток
энергии тратил на гантели. Он пил молоко, как ребенок, завороженно
наблюдая за двумя шариками шоколадного мороженого, тающего в кружении
миксера.
А через пять-шесть лет или раньше...
Мать продолжала:
- Я спросила: "Что я должна ему сказать? "
- Ничего. Я сам поговорю с ним.
- И что скажешь?
- Правду. Он поймет. Ведь ты моя жена.
В тот день я поняла, до какой степени в нем развито чувство
собственности. Я была не просто его женой, а вещью, принадлежавшей только
ему.
Он привык, что его мать допоздна ждала мужа, потом раздевала,
укладывала в постель, если он сам был уже не в силах, и ни словом не
упрекала его.
За всю свою жизнь она ни разу не вышла из дома одна, разве что в
лавку по соседству, и едва знала Париж.
- Ты позволишь мне присутствовать при встрече? - спросила я.
- Она станет от этого лишь более тягостной.
- Значит, если я правильно понимаю, у меня нет - выбора.
- Я обращаюсь к тебе с просьбой.
Мы шли под руку, и я чувствовала, как напряглись его мускулы.
- Какой же ответ?
- Разумеется - да.
- В таком случае я поговорю с ним завтра же.
- А если потом мы встретимся с ним на улице?
- Ничто не мешает нам поздороваться, но не больше.
Это было двадцать третьего марта. На деревьях Анжуйской набережной
уже лопались почки. Я еще не знала, что тот день станет одним из главных в
моей жизни.
Жан Каниваль жил на улице Сент-Андре-дез-Ар. До свадьбы я
по-приятельски частенько захаживала к нему, Иногда мы вместе занимались, и
он помогал мне, если у меня что-то не получалось, - ему все давалось
удивительно легко. Однажды вечером, спустя примерно месяц, мы встретились.
Он выходил из бистро напротив небольшой гостиницы, где снимал комнату.
Еще издали я увидела, как он пытается придать своему лицу
соответствующее выражение, собираясь пройти мимо и на ходу бросить
небрежный привет. Но тут я вспомнила, что оставила у него учебники и
тетради. А может быть, требования твоего отца показались мне непомерными и
смешными, а пожалуй и оскорбительными.
- Как дела, Жан?
- А у тебя?
- Я забыла у тебя свои тетради.
- Могу сходить за ними.