"Жорж Сименон. Плюшевый мишка" - читать интересную книгу автора

за стенами этой комнаты с тусклым освещением погиб в какой-то неведомой
катастрофе.
Он один на свете, в этом кресле, с назойливой маленькой машинкой в
черепной коробке, которая упорно крутится, вырабатывая болезненные мысли,
удручающие душу картины.
Из оцепенения его вывели семь нерешительных ударов часов, стоящих в
приемной, и, вернувшись к жизни, он, разумеется, первым делом налил себе
коньяка.
Ему следовало бы делать заметки, как он и собирался много раз, как
всегда делал для своих пациенток. Но ему не хотелось придавать большое
значение своему состоянию. Ему так часто повторяли, что он переутомился,
что он и сам поверил этому, и первое время, когда это с ним началось,
соглашался брать отпуск на несколько дней.
Теперь он едва мог припомнить первые симптомы, самые важные.
Он стал принимать лекарства. Перепробовал все. Он даже переменил свое
мнение насчет вредности сексуальных излишеств и какое-то время начал
бегать за девушками, пользовался услугами податливых медсестер, два-три
раза разделил желания своих клиенток, что еще более осложнило ему жизнь.
Это длилось до тех пор, пока не появилась Вивиана. Иногда приступы
чувственности повторялись. И все же такой распутник, как Ламбер, внушал
ему отвращение!
Он не был голоден. Ему хотелось отдохнуть, но лежать не хотелось, и
он прошел через пустую, по-видимому, квартиру в маленькую гостиную, где
ему частенько доводилось дремать в любимом кресле.
Он зажег неяркую лампу, справа от дверей. Ставни были открыты, и в
окне мелькали фары машин.
Он выпил один за другим два стакана коньяка и забыл принять
отбивающие запах таблетки. Должно быть, от него пахнет спиртным. Другие
пьют и не стыдятся. Даже его дочерям доводилось возвращаться домой
пьяными; как-то ночью, часов около трех, он обнаружил у дверей двух
незнакомцев:
- Шабо здесь живут?
Сами шатаясь, они несли, как мешок, бесчувственную Элиану.
- Мы подумали, что лучше доставить ее вам, тем более что вы, кажется,
доктор. Мы тут, знаете ли, ни при чем. Она уже была в таком виде, когда
все начали расходиться...
У него болела голова, и он все пытался остановить зудящую в мозгу
машинку. Должно быть, это ему удалось, потому что, когда до него начали
доходить голоса, было уже восемь с четвертью. Голоса доносились из
столовой. Он встал и нерешительно направился через большую гостиную,
хрустальные подвески люстры отзывались на каждый его шаг.
За столом сидели только Давид и Лиза, он без пиджака, она - подперев
рукой подбородок, и мирная доверчивость их поз удивила его. Впервые он
ясно почувствовал, что они - брат и сестра, впервые угадал, что между ними
существует взаимопонимание, о чем он прежде и не подозревал.
- Как, ты здесь?
- Я отдыхал.
- Пообедаешь с нами?
Он заколебался. Жанина уже ставила для него прибор.
- Мама обедает на бульваре Курсель.