"Жорж Сименон. Тетя Жанна" - читать интересную книгу автора

называть его именем человека, погибшего столь ужасной смертью. Я несколько
суеверна, это сильнее меня. Свекровь настаивает на том, чтобы назвать его
Робером, как ее мужа. Все зовут его Боб. Мне это не нравится, но в конце
концов я стала звать его так же. Не могу понять, почему он со мной такой
противный. Он ведь, по сути, не такой уж трудный ребенок. Говорят, что он
меня не любит. Уверена: если я сейчас попытаюсь его кормить, он снова
заорет.
- Вероятно, потому, что вы все время в нервном состоянии.
- Вы думаете, он это чувствует?
- Уверена, что да.
Ребенок, наевшись, на этот раз почти сразу же уснул.
- Теперь вы, Алиса, пойдите поешьте.
Без особых надежд на успех Жанна отправилась переговорить со своей
невесткой через все еще закрытую дверь комнаты.
- Завтрак готов, Луиза. Ты можешь спуститься когда захочешь. Если
желаешь, я принесу тебе что-нибудь сюда...
За столом в столовой, где Жанна поставила три прибора, они сидели
вдвоем; Алиса была удивлена тем, что был подан настоящий завтрак. После
еды Алиса не предложила помочь убрать со стола или помыть посуду. С видом
бесцельно бредущего человека она пересекла двор и на минуту скрылась в
конторе; только много позже ее тетка поняла: Алиса пошла туда, чтобы
позвонить по телефону и не быть услышанной.
Затем она поднялась в свою комнату, вероятно, без ясной цели. Ребенок
не проснулся. Листья на деревьях уже начинали дрожать. Потом напротив дома
трижды прогудел клаксон автомобиля. Жанна едва успела осознать, что
происходит, как входная дверь открылась, снова закрылась и послышался шум
отъезжающей от дома машины.
Жанна спокойно закончила свои дела. Из-за начавшегося ветра ей
пришлось обойти весь дом и запереть окна; зашла она и в голубую комнату,
где, пока еще без зажженных свечей, положили ее брата.
Служащие похоронного бюро все сделали как надо.
Желтый мягкий свет пробивался в комнату сквозь опущенные шторы, а
воздух уже приобрел неподвижность, свойственную погребальным помещениям.
Белая повязка на голове Робера придерживала челюсть, с лица его исчез
оскал ужаса, появившийся при удушении петлей. Его переодели в слегка
накрахмаленную белую рубашку, и эта сверкающая белизна бросалась в глаза
вместе с восковой белизной плоти и незажженных свечей.
Жанна не боялась мертвецов. Она придвинула стул к изголовью брата и
села, словно желая с ним поболтать, сложив руки на животе и слегка
наклонив голову; губы ее иногда шевелились, будто она действительно
обращалась к нему с какими-то словами.
Бедный толстый мальчик! Он стал даже толще, чем она предполагала. В
школе соученики звали его Резиновым Шаром, и казалось, что он смеется над
этим прозвищем вместе со всеми, но на самом деле оно очень задевало его, и
Жанна видела, как он, бывало, плакал украдкой. В те времена у него была
розовая, почти вызывающе розовая кожа, наивные глаза и чистое здоровое
тело.
Он был любимчиком, которого не принимали всерьез.
У них было еще два брата, Морис и Гастон, и обоих убили с интервалом
в несколько дней в первый же месяц войны 1914 года.