"Жорж Сименон. Бар Либерти" - читать интересную книгу автора

пытался определить возникший в сознании образ и, отбросив всю лишнюю
мишуру, понять его суть. И сумел-таки! Вспомнил свой разговор с приятелем,
которого как-то раз угощал аперитивом.
- Что ты обычно пьешь?
- Настойку из корня горечавки!
- Что это еще за новая мода?
- Это не мода, старина! А последняя надежда забулдыги. Ты ведь знаешь,
что такое горечавка. Сплошная горечь. И даже без спирта. Понимаешь, когда в
течение тридцати лет ты вливал в себя самый разный алкоголь, тебе остается
только эта горькая гадость, чтобы хоть чем-то пронять самого себя, ощутить
вкус во рту...
Вот именно так! Место без порока и зла! Бар, где попадаешь сразу на
кухню и где тебя, как старого знакомого, встречает Жажа!
И ты пьешь, пока она возится со стряпней! И идешь покупать говядинку у
соседнего мясника! А тут спускается Сильви, заспанная, полуголая, и
подставляет лоб для поцелуя, и никому нет никакого дела до ее жалких
прелестей.
Не очень чисто, не очень светло. Говорят мало. Тягучая, без особого
смысла беседа, как и жизнь самих людей...
И нет внешнего мира, волнений. Только небольшой прямоугольник
солнечного света...
Поесть, выпить... Подремать и снова выпить, а потом Сильви оденется,
натянет чулочки и отправится на работу...
- Ну пока, крестный!
Разве это не то же самое, что настойка из корня горечавки, о которой
ему рассказал приятель? И бар "Либерти" разве не напоминает последнюю
гавань для того, кто все видел и все перепробовал в пороке?
Женщины, лишенные красоты, кокетства, желаний, которых ты уже не
хочешь и просто целуешь в лоб, даешь сто франков на чулки, а потом
спрашиваешь, когда они возвращаются:
- Ну как, хорошо поработала?
Подобные мысли подействовали на Мегрэ угнетающе.
Ему захотелось немного отвлечься, и он остановился перед причалом.
Легкая дымка уже начинала стелиться в нескольких сантиметрах от поверхности
воды.
Пройдя мимо целого ряда уютных яхт и спортивных парусников, комиссар
увидел в десяти метрах от себя матроса, державшего в руках красный флаг с
полумесяцем, он шел к большому белому судну с трубами, должно быть
принадлежащему какому-нибудь паше.
Неподалеку стояла яхта около сорока метров в длину, и Мегрэ бросилось
в глаза ее название, написанное на корме золотыми буквами: "Ардена".
Едва ему припомнилось лицо шведа, сидевшего у Жажа, как, приподняв
голову, комиссар увидел его на палубе: стюард в белых перчатках ставил
поднос с чаем на ротанговый столик.
Владелец яхты, облокотившись на бортик, разговаривал с двумя девушками
и смеялся, демонстрируя превосходные зубы. Веселую компанию от Мегрэ
отделял трехметровый трап; пожав плечами, комиссар решительно вступил на
него и с трудом удержался от смеха, когда заметил гримасу ужаса,
мелькнувшую на лице стюарда.
Бывают в жизни моменты, как, например, этот, когда ты действуешь не