"М.Д.Симонов, В.Т.Кялундзюга. Фольклор удэгейцев: ниманку, тэлунгу, ехэ, часть 1 " - читать интересную книгу автора

было на Имане, где возникло смешанное население [12, с. 61]. Удэгейцы
проживали также к северу и северо-западу от своей основной территории, по
притокам Амура: Анюю, Хунгари и Урми, в окружении найхинских и кур-урмийских
нанайцев [14, с. 33-34; 52, с 8- 10].
С середины 30-х гг. нынешнего века селения удэгейцев стали в
административном порядке укрупнять, полагая, что это улучшит быт аборигенов.
В результате к началу 40-х гг. удэгейцы потеряли единую этническую
территорию и сосредоточились в девяти крупных поселках, "которые ничем не
отличаются от русских селений" [123, с. 20].
Ранние статистические сведения об удэгейцах неполны и противоречивы
[10, с. 114-115; 77, с. 73; 26, с. 44, 53: 15, с. 19 ]. Во второй половине
XIX - начале XX в. разными авторами насчитывалось от 1170 [77, с. 73] до 2-3
тыс. удэгейцев и более [26, с. 44, 53]. По переписям в 1926 г. было 1357
чел. [9, с. 4], 1959 г. - 1,4 тыс. [126, с. 210], 1979 г. - 1,6 тыс. [80, с
25], в 1989 г. - 1,9 тыс. чел. [103]. К последним цифрам следует относиться
весьма осторожно, поскольку, по данным плановых комиссий райисполкомов
Хабаровского и Приморского краев (переданным по инстанции в соответствующие
крайисполкомы), общая численность удэгейцев на названной территории во
второй половине 80-х гг. составляла всего около 700 чел. Причем, согласно
полевым наблюдениям, лишь немногие до сих пор сохраняют хорошее знание
удэгейского языка и культуры.
Удэгейский язык и его диалекты. Удэгейский относится к языкам
тунгусо-маньчжурской группы и вместе с нанайским, ульчским, орокским и
орочским составляет ее "южную ветвь" [2, т. 1, с. 3] или, в терминологии
О.П. Суника, "амурскую" группу [127, с. 54].
В удэгейском языке выделяются три наречия: хорско-анюйское,
бикинско-иманское и самаргинско-хунгарийское [127, с. 231]. Существуют две
противоположные точки зрения относительно глубины этих диалектных различий.
Одна из них впервые была сформулирована В.К. Арсеньевым; он считал различия
весьма значительными [18, т. 5, с. 81]. Такого же мнения придерживался и
О.П. Суник [126, с. 231]. Е.Р. Шнейдер, наоборот, не видел больших
диалектных различий в удэгейском языке [163, с. 4]. Наши собственные полевые
наблюдения и прямые указания информантов свидетельствуют в пользу второй
точки зрения. Наш соавтор и информант хорская удэгейка В.Т. Кялундзюга
(подробнее о ней см. Свед. об информантах /КяВ/), которая не раз общалась с
удэгейцами разных территориальных групп, считает, что все они говорят, с
небольшими различиями, на одном, понятном ей, языке. Это полностью
подтвердилось, когда она без особого труда списала с магнитной ленты и
перевела 15 фольклорных текстов на бикинском, иманском и самаргинском
диалектах из собрания Ю.И. Шейкина и помогла нам расшифровать две сказки на
самаргинском диалекте из архива Е.Н. Баскаковой. Что касается оценки такого
авторитетного исследователя, как В.К. Арсеньев, то она (высказанная в начале
века, в те времена, когда многие ученые, в том числе и сам В.К. Арсеньев,
нередко говорили об удэгейцах и орочах как об одном народе) скорее всего
относится к различиям, действительно весьма существенным, между удэгейскими
и орочскими диалектами, а не между диалектами собственно удэгейского языка.
История изучения удэгейской культуры и языка. Самые первые (отрывочные)
сведения о народах Уссурийского края содержатся в старинных сочинениях
японских и китайских историков [15, с. 8]. С XVIII в. Уссурийский край
наряду с другими частями тогдашней Маньчжурии стали изучать прибывшие в