"Дэн Симмонс. Отмороженный ("Джо Курц")" - читать интересную книгу автора

выбирал для себя на тот или иной период, но вялые мускулы и потасканные
усталые тела женщин средних лет не вызывали у Хансена никакого волнения. Он
считал себя знатоком девственниц. И надругательство над девственностью было
для него подобно букету и аромату излюбленного прекрасного вина.
Джеймс Б. Хансен знал, что существующее в обществе отвращение к
педофилии - всего лишь очередной пример отказа людей от того, что привлекает
их сильнее всего. С незапамятных времен мужчины стремились сеять свое семя в
самых молодых и самых свежих девочек. Хотя сам Хансен никогда и нигде не
оставлял своего семени, не забывая использовать презервативы и резиновые
перчатки, особенно после того, как анализ ДНК стал простым и обыденным
делом. Но там, где другие мужчины довольствовались фантазиями и
мастурбацией, Джеймс Б. Хансен действовал и наслаждался.
Хансен не раз подумывал, не стоит ли добавить к своему хамелеоньему
репертуару личностей еще и гомосексуализм, но все же наотрез отказался от
этого. Извращенцем он не был.
Зная психопатологию своих влечений, Хансен избегал стереотипного,
предсказуемого поведения. Он уже вышел за возрастные рамки обычного
серийного убийцы. Он подавлял в себе желание совершать больше одного
убийства в год. Он мог позволить себе летать, куда и когда угодно, очень
внимательно следил за тем, чтобы распределять свои жертвы по всей стране, не
давая возможности установить географическую привязку к месту, где он в то
время обитал. Он не оставлял себе никаких сувениров, кроме фотографий,
которые хранились в титановом ящике, спрятанном в дорогом сейфе,
установленном в снабженной несокрушимой дверью оружейной комнате в подвале
его дома.
Туда не разрешалось входить никому, кроме него самого. Если бы полиция
нашла его ящик с сувенирами, то тайна его нынешней личности оказалась бы
загубленной навсегда. Если бы его нынешняя жена или ее сын каким-то образом
вошли бы в комнату, отперли сейф, нашли там ящик и сумели бы его вскрыть...
все равно, эти люди не представляли для него никакой ценности.
Но этого не должно случиться.
Хансену уже было известно, что Джон Веллингтон Фрирс, скрипач из
афроамериканцев, с которым ему пришлось иметь дело в Чикаго два десятка лет
назад, отец "номера девять", находился в Буффало. Он знал также, что Фрирс
решил, что увидел в аэропорту именно его. В первый момент это поразило и
встревожило Хансена, так как после Чикаго он подвергся пяти пластическим
операциям и, пожалуй, даже сам не смог бы узнать собственную фотографию тех
времен. Но он знал также и то, что ни один человек в полицейском управлении
ни на цент не поверил болтовне и трепыханиям Фрирса. С официальной точки
зрения Джеймс Б. Хансен был столь же мертв, как и маленькая Кристал Фрирс, и
доказательством этому служили хранившиеся в архиве чикагской полиции зубные
карты и фотографии обугленного трупа с частично уцелевшей татуировкой
морского пехотинца, которую Джеймс Б. Хансен время от времени демонстрировал
другим. И у него даже мысли не возникало, что кто-то способен найти
физическое сходство между нынешним воплощением Джеймса Б. Хансена и тем, что
он представлял собой в давно минувшую чикагскую эпоху.
Хансен не заметил суматохи, поднявшейся у него за спиной в аэропорту -
у него ослабел слух, поскольку он много лет стрелял, не защищая уши, - и не
смог узнать о случившемся на следующий день на работе, так как заранее
присоединил к флоридской командировке два дня отпуска. Это была обычная