"Иван Симонов. Охотники за сказками " - читать интересную книгу автора

содержимого полным ходом. И сыну не терпится своими глазами посмотреть,
руками пощупать, что там, на дне сундука, упрятано.
- Ну-ка, друже!
С этими словами я приподнял сундук, совсем не подозревая, что и дно у
него раскрывается теперь почти так же широко, как и крышка.
Тут и случилось непредвиденное. Сундук податливо зашевелился в руках,
начал набухать книзу, хрупнул легонько прутишками. И вдруг из раскрывшегося
внизу зева поскакали со стуком на пол металлические шарики от детского
комнатного бильярда, с тонким звоном посыпались разноцветные блестящие
бусинки, выпрыгнула пластмассовая зеленая лягушка, гуттаперчевый мальчик,
блеснула радужными крыльями летящая ветряная мельница с новогодней елки и
раскололась в брызги, пристукнутая тяжелой конфоркой от самовара.
Не успел еще я поставить сундук на пол, как из него тяжело шлепнулась
плотно слежавшаяся пачка бумаги.
На синей тетрадной обложке бил в барабан молодой барабанщик. Под ним
лесенкой, с уступами, по четыре в ряд, разместились строчки.
И будто снова послышалась, ожила в воображении и зазвенела в ушах
"Песня барабанщика".
Рядом с песней крупными буквами во всю ширину страницы были написаны
заключенные в жирную рамку несколько слов:

Леса и воды -
краса природы.

И повеяло от старательно выведенных детской рукою слов чем-то давним,
забытым, но хорошо знакомым.
Подняв с пола, с волнением перебирал я слежавшиеся листы и видел перед
собой нашу школу, посадки березок, первую свою учительницу Надежду
Григорьевну, старого лесника деда Савела, слышал голоса своих школьных
товарищей, далекий шум Ярополченского бора.
Передо мной была летопись давнего детства - забытые школьные тетради
четырех друзей. Они рассказывали о том, что было тридцать с лишним лет
назад.
И вспомнилось ясно...
Слушайте, молодые читатели! Слушай, мой сын! И тебе эта книга о детстве
ныне поседевших, о любви к родному краю.


Дорога в лес

За деревней - ржаное зеленое море. Оно подступает к самому домику тетки
Устиньи и тихо шумит. Зыбкие колосья клонятся к маленькому створчатому
оконцу, шуршат неторопливо в пучках соломы, сползающих с низенькой ветхой
кровли.
Шестая весна минула с той поры, когда по ленинскому декрету о земле
заново перекроил Зеленый Дол луга и пашни, укоротил кулацкие наделы,
расширил узкие бедняцкие паи, нарезал землю безземельным. Тогда впервые за
всю жизнь и появилась в поле пахотная полоса тетки Устиньи шириной в
четырнадцать лаптей. Тогда и прорубила одинокая жительница крайнего двора в
старом доме новое оконце, чтобы видеть из него свое и мирское жито.