"Константин Михайлович Симонов. Бессмертная фамилия (про войну)" - читать интересную книгу автора

Артемьев, в качестве саперного ангела-хранителя идущий впереди войск.
Зимой на берегу Буга, в распутицу, мы заночевали в деревне, где
разместился полевой госпиталь. Вечером, собравшись у огонька вместе с
врачами, мы сидели и пили чай. Не помню уж почему, я заговорил об этих
надписях.
- Да, да, - сказал начальник госпиталя. - Чуть ли не полтысячи
километров идем по этим надписям. Знаменитая фамилия. Настолько
знаменитая, что даже некоторых женщин с ума сводит. Ну, ну, не сердитесь,
Вера Николаевна, я же шучу!
Начальник госпиталя повернулся к молодой женщине-врачу, сделавшей
сердитый протестующий жест.
- А тут не над чем шутить, - сказала она и обратилась ко мне: - Вы
ведь дальше вперед поедете?
- Да.
- Они вот смеются над моим, как они говорят, суеверным предчувствием,
но я ведь тоже Артемьева, и мне кажется, что эти надписи на дорогах
оставляет мой брат.
- Брат?
- Да. Я потеряла его след с начала войны, мы с ним расстались еще в
Минске. Он до войны был инженером-дорожником, и вот мне все почему-то
кажется, что это как раз он. Больше того, я верю в это.
- Верит, - прервал ее начальник госпиталя, - да еще сердится, что
тот, кто оставлял эти надписи, к своей фамилии не прибавил инициалов.
- Да, - просто согласилась Вера Николаевна, - очень обидно. Если бы
еще была надпись "А. Н. Артемьев" - Александр Николаевич, я была бы совсем
уверена.
- Даже, знаете, что сделала? - снова перебил начальник госпиталя. -
Она один раз к такой надписи приписала внизу: "Какой Артемьев? Не
Александр Николаевич? Его ищет его сестра Артемьева, полевая почта ноль
три девяносто "Б".
- Правда, так и написали? - спросил я.
- Так и написала. Только надо мной все смеялись и уверяли, что
кто-кто, а саперы редко идут назад по своим же собственным отметкам. Это
правда, но я все-таки написала... Вы, когда поедете вперед, - продолжала
она, - в дивизиях на всякий случай спросите, вдруг наткнетесь. А вот тут я
вам напишу номер нашей полевой почты. Если узнаете, сделайте одолжение,
напишите мне две строчки. Хорошо?
- Хорошо.
Она оторвала кусочек газеты и, написав на ней свой почтовый адрес,
протянула мне. Пока я прятал в карман гимнастерки этот клочок бумаги, она
провожала его взглядом, как бы стараясь заглянуть в карман и проследить,
чтобы этот адрес был там и не исчез.
Наступление продолжалось. За Днепром и на Днестре я все еще встречал
фамилию "Артемьев": "Дорога разведана. Артемьев", "Переправа наведена.
Артемьев", "Мины обезврежены. Артемьев". И снова просто "Артемьев" и
стрелка, указывающая вперед.
Весной в Бессарабии я попал в одну из наших стрелковых дивизий, где в
ответ на вопрос о заинтересовавшей меня фамилии я вдруг услышал от
генерала неожиданные слова:
- Ну, как же, это же мой командир саперного батальона - майор