"Константин Михайлович Симонов. Третий адьютант (про войну)" - читать интересную книгу автора

полуслове, так, чтобы человеку было понятно только главное. Именно таким
образом он добивался того, что в дивизии всегда чувствовалось его
присутствие. Побыв с человеком минуту, он старался сделать так, чтобы тому
было над чем думать до следующего свидания.
Утром ему подали сводку вчерашних потерь. Читая ее, он вспомнил
хирурга. Конечно, сказать этому старому опытному врачу, что он плохо
работает, было с его стороны бестактностью, но ничего, ничего, пусть
думает, может, рассердится и придумает что-нибудь хорошее. Он не сожалел о
сказанном. Самое печальное было то, что погиб адъютант. Впрочем, долго
вспоминать об этом он себе не позволил. Иначе за эти месяцы войны слишком
о многих пришлось бы горевать. Он будет вспоминать об этом потом, после
войны, когда неожиданная смерть станет несчастьем или случайностью. А пока
- смерть всегда неожиданна. Другой сейчас и не бывает, пора к этому
привыкнуть. И все-таки ему было грустно, и он как-то особенно сухо сказал
начальнику штаба, что у него убили адъютанта и надо найти нового.
Третий адъютант был маленький, светловолосый и голубоглазый паренек,
только что выпущенный из школы и впервые попавший на фронт.
Когда в первый же день знакомства ему пришлось идти рядом с
комиссаром вперед, в батальон, по подмерзшему осеннему полю, на котором
часто рвались мины, он ни на шаг не оставлял комиссара. Он шел рядом:
таков был долг адъютанта. Кроме того, этот большой грузный человек с его
неторопливой походкой казался ему неуязвимым: если идти рядом с ним, то
ничего не может случиться.
Когда мины начали рваться особенно часто и стало ясно, что немцы
охотятся именно за ними, комиссар и адъютант стали изредка ложиться.
Но не успевали они лечь, не успевал рассеяться дым от близкого
разрыва, как комиссар уже вставал и шел дальше.
- Вперед, вперед, - говорил он ворчливо. - Нечего нам тут дожидаться.
Почти у самых окопов их накрыла вилка. Одна мина разорвалась впереди,
другая - сзади.
Комиссар встал, отряхиваясь.
- Вот видите, - сказал он, на ходу показывая на маленькую воронку
сзади. - Если бы мы с вами трусили да ждали, как раз она бы по нас и
пришлась. Всегда надо быстрей вперед идти.
- Ну, а если бы мы еще быстрей шли, - так... - и адъютант, не
договорив, кивнул на воронку, бывшую впереди них.
- Ничего подобного, - сказал комиссар. - Они же по нас сюда били -
это недолет. А если бы мы уже были там - они бы туда целили и опять был бы
недолет.
Адъютант невольно улыбнулся: комиссар, конечно, шутил. Но лицо
комиссара было совершенно серьезно. Он говорил с полной убежденностью. И
вера в этого человека, вера, возникающая на войне мгновенно и остающаяся
раз и навсегда, охватила адъютанта. Последние сто шагов он шел рядом с
комиссаром, совсем тесно, локоть к локтю.
Так состоялось их первое знакомство.
Прошел месяц. Южные дороги то подмерзали, то становились вязкими и
непроходимыми.
Где-то в тылу, по слухам, готовились армии для контрнаступления, а
пока поредевшая дивизия все еще вела кровавые оборонительные бои.
Была темная осенняя южная ночь. Комиссар, сидя в землянке,