"Константин Михайлович Симонов. Юбилей (про войну)" - читать интересную книгу автора

них как о чем-то умном и одушевленном, те же вдруг грустные нотки в
голосе, когда разговор зайдет о семье.
Старый артиллерист, мастер и патриот своего дела, подполковник за
двадцать лет прошел суровую военную дорогу.
Еврейский мальчик из Молдавии, плохо говоривший по-русски, пошел в
Красную Армию и попал в одну из первых наших артиллерийских школ. Вначале
ему приходилось трудно, кроме всего остального, приходилось учить еще и
язык. Но он был упорен и через два года владел им в совершенстве. Потом
выпуск и год за годом гарнизонная служба в артиллерийских полках.
Менялись места службы, гарнизоны, с каждым перемещением он двигался
все дальше и дальше на восток. Первый сын родился в Перми, второй - в
Челябинске, дочь - в Бурят-Монголии. В семье так и прозвали буряткой.
Семья солдата кочевала вместе с ним.
Пять лет Рыклис провел на дальневосточной границе, в Барханной пади,
среди глухих лесов Забайкалья.
Жестокая дальневосточная закалка закончила воспитание артиллериста.
На Крайний Север Рыклис приехал уже готовый ко всем испытаниям и
случайностям. Войну он встретил на Рыбачьем полуострове. Невероятные
метели, дикие ветры, оторванность от всего мира - в этих условиях
приходилось начинать войну. В критическую минуту батареи Рыклиса не дали
немцам ворваться на Рыбачий.
Он был награжден, переброшен сюда, и здесь он продолжал воевать все с
той же страстной влюбленностью в свое дело.
На наблюдательном пункте, окостенев от северного ветра, менялись и
уходили греться люди, но подполковник как одержимый часами сидел, не
отрываясь от стереотрубы, и охрипшим голосом командовал своими батареями.
Сегодня, впервые за последние трое суток, он счел возможным разрешить
себе погреться и поспать. Он прилег на положенную поверх веток
плащ-палатку, но ему не спалось. Он вдруг стал вспоминать, как три дня
тому назад в снег и распутицу его артиллеристы подвозили сюда боеприпасы.
Сначала застряли машины, потом тягачи. Тогда стали возить снаряды на
вьюках. Лошади, выбившись из сил, застревали в снегу. Но пушки должны были
стрелять, чего бы то ни стоило. Тогда снаряды понесли люди. Каждый нес
один тяжелый снаряд. Так сутками, один за другим, много километров шли они
сквозь непогоду. Это было тяжело, почти нестерпимо, но пушки стреляли.
Из-за приоткрывшейся полы палатки дунуло снегом: в палатку влез
связной, веселый белобрысый парень с девичьей фамилией Марусич. Он за
десять километров притащил подполковнику мешок с продовольствием.
Рыклис вскрыл ножом банку консервов и, налив водки в две
"артиллерийские чарки" - головки от снарядов, сказал задумчиво:
- Вот и двадцатилетний юбилей. Ну, это даже хорошо, что он здесь
исполнился. Позавчера ровно двадцать лет, как я в армии, стукнуло. Тогда
было некогда, да и не с кем. А сегодня хоть задним числом. Ну, а теперь
что же - спать так спать.
Он лег и закрыл глаза. Но через секунду, что-то вспомнив, снова
открыл их.
- Есть тут одна батарея. У меня с ней старые счеты. Она перекочевала
с того места, где я раньше был, тогда мы ее называли цель номер семь,
теперь переименовали в номер пятнадцать. Старые враги путешествуют вслед
за мной. Но ничего, здесь я с ней расквитаюсь.