"Константин Михайлович Симонов. Перед атакой (про войну)" - читать интересную книгу автора

крайнем случае, проедешь. Сюда больше двух лет, а обратно - неделю. Вот
когда пехота поездит...- совсем размечтавшись, добавляет он.- Будут поезда
ходить. И до того докатаемся, что лень будет даже пять километров пешком
пройти. Идет, скажем, поезд, проезжает мимо деревни, в которой боец живет,
он - раз, дернет "вестингауз" - остановил поезд и слез.
- А кондуктор? - спрашивает Петренко.
- Кондуктор? А ничего. Нам тогда право будет дано,- продолжает
фантазировать Цыганов,- по случаю наших больших трудов останавливать поезд
каждому у своей деревни.
- Ну, нам-то прямо до Харькова,- рассудительно говорит Петренко.
- Нам-то? - переспрашивает Цыганов.- Нам с тобой пока что прямо до
Загребли. А там и до Харькова,- после паузы добавляет он.
Над их головами пролетают несколько мин и падают позади, на поле.
- Должно быть, Железное назад ползет,- повернувшись в ту сторону, говорит
Цыганов.
- А ты его давно послал?
- Да уже часа два.
- С термосом?
- С термосом.
- Ох, горячего бы чего поесть,- мечтательно, как о недосягаемом, говорит
Петренко.
Цыганов опять смотрит в бинокль.
Петренко лежит рядом, поглядывает на него и пробует себе представить, о
чем бы в этот момент мог думать Цыганов. Он беспокойный. Все, наверное,
соображает, как через ручей лучше перебраться. Два часа все смотрит.
Высказывая эту мысль вслух, слово "беспокойный" Петренко произнес бы с
некоторой досадой, однако именно об этом качестве Цыганова он думает с
уважением.
Вот лежит рядом с ним Цыганов, Вася, с которым они вместе учились до
седьмого класса, когда он ушел из школы, а Цыганов остался учиться в
восьмом... Лежит и смотрит в бинокль... И не школа это, а война, и не
Харьков, а село где-то около границы. И уже не Вася это, а младший
лейтенант Цыганов - командир взвода автоматчиков. Над верхней губой у него
рыжие усы, которые придают ему пожилой вид: один полковник даже как-то
спросил его, не участвовал ли он в той германской войне.
Петренко сам на фронте недавно, месяца три. И когда он думает о том, что
Цыганов воюет почти три года, и прикидывает это на себя, то Цыганов ему
кажется героем. В самом деле, сколько уже воюет! И все идет своими ногами
впереди батальона, первый в села входит...
Так думает он, глядя на Цыганова, а Цыганов, на время оторвавшись от
бинокля, в свою очередь, думает о Петренко. И мысли его совершенно другие.
"Черт ее знает! - думает он.- Что, если не подвезли в батальон кухню?
Железное термос пустой притащит. А этому вот подай горячего. Он и так
выдержит, конечно, он терпеливый, но горяченького хочется. Три месяца
всего воюет, трудно ему. Если бы, как я, три года, тогда бы ко всему
привык, легче было бы. А то попал прямо в автоматчики, да прямо в
наступление. Трудно".
Он смотрит в бинокль и замечает легкое движение между обломками большого
сарая, стоящего на той стороне ручья, на краю деревни,
- Товарищ Петренко! - обращается он на "вы" к Петренко.- Сползайте к