"Константин Симонов. Восьмое ранение " - читать интересную книгу автора

Командир дивизии полковник Вершков сидел над картой в низкой черной
халупе. Войдя, он забыл стащить с себя папаху и сейчас, сдвинув ее на
затылок, грудью навалившись на стол, рассматривал с начальником штаба карту.
Левой рукой он машинально размешивал ложкой в стакане воображаемый чай,
который уже давно был выпит.
- К вам прибыл капитан Корниенко, - приоткрыв дверь, сказал адъютант.
- Корниенко? - переспросил полковник и со звоном опустил ложку в
стакан.
- Так точно, товарищ полковник, - сказал Корниенко, входя и оттесняя
плечом адъютанта.
- Ей-богу, живой, - сказал полковник, вставая и делая два шага
навстречу Корниенко.
В самые тяжелые дни боев самыми радостными для полковника были те
минуты, когда он узнавал, что тот или другой из его знакомых казаков после
ранения возвращался в часть.
- Здравствуй, Корниенко.
- Здравствуйте, товарищ полковник, - сказал Корниенко и, в свою
очередь, сделал два шага навстречу полковнику, стараясь не прихрамывать
(палку он оставил за дверью).
- Вот правильно, - сказал полковник, обращаясь к начальнику штаба. -
Правильно. Выздоровел - и направился в часть, в свою же часть.
- Никак нет, - сказал Корниенко, продолжая стоять навытяжку. - Никак
нет, товарищ полковник, не направляли меня в часть. Я без документов пришел,
два раза задерживали меня.
- Без документов? - удивленно протянул полковник.
- Так точно. - Корниенко все еще продолжал стоять навытяжку. - Вот мне
весь документ дали, - добавил он дрогнувшим голосом. - Вот он, документ.
Он положил, почти бросил на стол перед полковником свою пенсионную
книжку. Он хотел сказать что-то очень важное, давно приготовленное, но
промолчал, потому что в первый раз в жизни почувствовал, как комок
подступает к горлу.
Полковник перелистал пенсионную книжку, потом перевел взгляд на
Корниенко, на его восемь нашивок, на грязную, оборванную шинель, в которой
он, видимо, добирался сюда то попутными машинами, то пешком по весенней
кубанской грязи, и наконец медленно сказал:
- Садись.
Когда через час за Корниенко закрылась дверь, полковник повернулся к
начальнику штаба и сказал, разводя руками, словно оправдываясь в собственной
слабохарактерности:
- Что, Федор Ильич, что я могу с ним сделать? Ну что я могу с ним
сделать?
- Ничего, Сергей Иванович, - улыбнулся начальник штаба.
Но полковник продолжал оправдываться:
- Вы понимаете, если человек из Еревана добрался сюда, под Ростов,
больной, без документов, без аттестата, - разве я могу ему после этого
сказать: "Нет, вы не в силах нести службу"? Может, и правда он не в силах,
но не нести эту службу он и вовсе не в силах, сами видите... О чем вы
задумались, Федор Ильич? - спросил полковник у начальника штаба, который,
посасывая трубку, молча ходил по комнате.
- Все о том же, - сказал начальник штаба. - Все о том же - о войне. Вот