"Константин Симонов. Собрание сочинений. Том 1" - читать интересную книгу автора

недосыпая, недоедая, изводясь от страха за тех, кто в армии, или оплакивая
погибших. Как говорит в трилогии Серпилин: "Думаешь, только те военные, у
которых погоны на плечах? Нет. Военные - это все те, у кого война на
плечах".
Эту тяжесть несут и та женщина, у которой на руках остался
парализованный после ранения муж, и дочь Лопатина - десятиклассница,
работающая в Сибири в госпитале и собирающаяся после окончания курсов
медсестер на фронт, и увиденные Лопатиным на заводе в Ташкенте маленькие
худенькие подростки, у которых отцы на фронте и которые выполняют норму
взрослых, и его старый друг, известный грузинский поэт, у которого на фронте
единственный сын - почти мальчик, восемнадцатилетний младший лейтенант.
Снова и снова они с Лопатиным возвращаются в разговоре к "мальчикам", к
восемнадцатилетним, уже сложившим голову на войне или ушедшим на фронт
навстречу своей судьбе. Они пьют за победу, потому что "мысль о жизни - и о
чужой, и о своей собственной - все равно связывалась с мыслью о победе",
потому что, как говорит грузинский друг Лопатина, "ничего, кроме нее, не
вернет нам с войны наших детей".
Журналисты, писатели, люди театра и кино - вот та среда, в которой
оказывается в тылу Лопатин. Что бы там ни говорили, это, разумеется,
специфическая среда - здесь у многих выше обычного "болевой порог", но и
суетность встречается чаще, сильнее проявляет себя незащищенность от бытовых
невзгод, житейская неприспособленность у одних, а у других иссушающая душу
жажда успеха. Все это бросается в глаза. Но ведь и на фронте, в армии не все
одним миром мазаны - какая пропасть между мужественным, умным и щепетильно
честным генералом Ефимовым и шкурником, опасным для окружающих демагогом
Бастрюковым! В тылу тоже есть и те, что ничего не жалеют для победы, и те,
что укрылись за броней от войны. Однако и на фронте, и в тылу преобладают
люди достойные и самоотверженные. И в мире искусства тоже. Когда-то, перед
концом войны, вспоминая ее самые мрачные дни, Симонов писал: "...В те
тяжелые времена большая сила духа была не только у героев, сражавшихся на
фронте, о которых писали и картины о которых ставили люди искусства, - сила
духа была и у самих людей искусства: они тоже не сгибались, тоже дрались,
тоже были крепки духом... В самые трудные дни люди нашего искусства вместе с
нашей армией, вместе с партией и всем народом единодушно и непоколебимо
верили в победу". И с этой стороны автор снова подводит нас к мысли о
всенародном - в самом точном смысле этого слова - характере войны.
Только повидав, как живут и работают люди в тылу, как и там воюют за
победу (так именно и подумал Лопатин - воюют), герой Симонова, склонный
судить себя и свою работу без какой-либо снисходительности, обнаружит, что в
его очерках и корреспонденциях, материал для которых с постоянным риском для
жизни он добывал на войне, под огнем, все-таки "чего-то не хватало". Видимо,
не хватало ощущения, что война ведется не только на линии фронта, не одними
лишь военными, что от мала до велика воюет вся страна. Ощущения, которое
возникло у него, когда на ташкентском заводе он увидел худые, закопченные,
бесконечно усталые лица женщин и детей, составлявших там основную часть
рабочих. Тогда у него и появилось это чувство, что война пронизала все поры
жизни, никого не миновала...
Как это на первый взгляд ни странно, работа над трилогией и "Записками
Лопатина" - произведениями художественными - подтолкнула Симонова к
документалистике. Вообще острая тяга к первоначальным впечатлениям,