"Дарья Симонова, Елена Стринадкина. Пятнадцатый камень " - читать интересную книгу автора

прочие катастрофы психики. Мать активно вытесняла услышанное: как женщине,
не испытавшей мятежей духа и интеллекта, ей было трудно увязать наглядный и
пугающий паралич с абстрактными проблемами головы. Но она, следуя
предупредительным формулировкам, по-своему была настороже. То есть время от
времени паниковала.
Пришло время запаниковать Климу. Испугаться спятить, остаться
инвалидом, пускающим слюни. Клиническая картина слишком напомнила
предсказания медиков-пессимистов, пусть даже дремучих и малосведущих во
всем, что имело корень "психо". Впрочем, в отличие от матери, Буров был
осведомлен о том, что и мозги, и ноги - все от нервов, и даже трипперок не
всегда от удовольствия.
С тех пор укрепилась дилетантская страсть Клима к психиатрическим
книжкам и пристальному изучению чужих анамнезов. Иначе говоря, "зернам
образов".
Кстати, о зернах! Клим старательно вспомнил свое вчерашнее резюме о
Лизе Чегановой и плоды наблюдений за оной. Какая-никакая, а подозревамая...
Что ж, она - типичная девушка "для выезда", как парадная пара гнедых. У нее
лицо без следов драмы, - вот, пожалуй, единственный минус. Хотя для кого
минус, а кому и дела нет! Несколько обескураженный просьбой Сили, Буров даже
заподозрил поначалу, что тот озабочен вопросом интимным. Как это было бы
мило: посоветоваться со старым другом насчет девицы, дескать, допустить ее к
телу или нет! Да мало ли что теперь модно в классе люкс...
Насчет резюме будущей гейши Клим без зазрения совести решил
капитулировать. Он и предполагать ее постельные свойства не рискнул бы.
Лизхен слишком молода для Бурова, у него не лежит к ней эротический вектор.
Он не любитель недозрелого, вопреки поощряемому большой литературой
гурманству. Молодая - и именно в том загвоздка. Но на вечеринке она была
самой эффектной из женщин! Правильно улыбалась. Правильно кадрила.
Когда народ устал от гастрономического бесчинства и принялся
рассредоточиваться по столовой и гостиной, Лиза умудрилась ловко оттеснить
раскрасневшегося Рому от прочих. Якобы для того, чтобы вместе с Квасницким
выбрать надлежащее моменту музыкальное сопровождение. Рома знай подливал ей
шампанского и щеголял закрытым клубным концертом какого-то эксклюзивного
блюзмена, куда, конечно, приглашали только своих... (спрашивается, чьих!).
Лизхен старалась соответствовать заданному кавалером потоку, чирикая, что
росла на Томе Уэйтсе и даже Серже Гейнсбуре, но Клим все-таки решил, что
Лизок приврала и взрастила свое чудное тело совсем на другом музоне.
Кстати, Нонна вовсе не ревновала своего фаворита к юной сопернице.
Вниманием Леди завладела Маргарита. Та как видно из тех, кто душит
откровениями на месте. В тот момент Клим отметил, что радостное возбуждение
Марго по прибытии быстро растворилось в неподдельной тревоге. Супруга
величественного Тимура явно нервничала, и ей не терпелось довериться
подруге. Леди ее слушала, но защищалась прозрачным колпаком апатии. Марго
же, напротив, фонтанировала эмоциями: жаловалась, негодовала... и пила одну
минералку. Правда, изредка она делала маленькие глотки из своего винного
фужера, словно отдавая дань гостеприимству, но это явно не приносило даме
удовольствия.
Потом, как помнится, Собакина посетила хмельная Терпсихора. Он
размашисто плясал, пытаясь утрамбовать замысловатый гопак и прочие элементы
этнических танцев в попсовые техноритмы. Зрелище было уморительным и жутким,