"Дарья Симонова, Елена Стринадкина. Пятнадцатый камень " - читать интересную книгу автора

не с пеленок, а, значит, был фигурой куда как более "опасной", чем Буров.
Силя был сентиментально привязан к прошлому, вот, пожалуй, его единственная
ахиллесова пята. А Нонна вроде закрутила с Собакиным амур еще в расцвете
своей супружеской жизни. Силя же, узнав об этом, закрутил гайки. Не случись
досадной страстишки, возможно, он так бы и остался верен своей коренастой
жене. Но Гарин решил, что теперь у него карт-бланш на необременительные
приключения и быстро оставил Нонну с ее жалким романом позади. Можно было
назвать Сильвестра незамысловатым и порывистым. Но в масштабности замыслов и
действий ему было отказать нельзя. В результате Собакин был не то что бы
прощен, но его грешок списали за ничтожностью. Надо сказать, для Гогеля это
было куда обиднее, чем если б ему начистили рыло за то, что полез не в свой
огород. И в этом крылась одна из причин того, почему Собакин упорно
демонстрировал в этом доме храбрую навязчивость. Но, увы, Гогель стал для
здешних обитателей воплощением привычки...
Буров тем временем обратил внимание на третью фигуру у камина. "Это
Лиза", - вот и все, что он пока что узнал о молодой брюнетке в коротком
серебристом платьишке для коктейля. Лиза, или Лизхен, как с ней тут
манерничали, скучала. Но такие девицы даром скучать не будут. Она полулежала
в низком с роскошными валиками подлокотников кресле, вытянув и положив ногу
на ногу. Обе ноги были, конечно, "хай-класса", чего нельзя было не заметить.
Ее лицо относилось к разряду "живых", прелестных в своей подвижности. Но
ныне девушка пребывала в задумчивости, и ее серые глаза казались выцветшими,
губы - слишком узкими, а носик - чересчур остреньким. Лиза лениво крутила
кольцо с изумрудом на безымянном пальце правой руки и как будто мало
обращала внимания на окружающих. Клим сразу просек, что эту барышню ему не
рассмешить - по крайней мере, в ближайшие лет десять. Впрочем, у него еще
будет время опровергнуть собственный прогноз, а пока его вниманием завладела
хозяйка дома, демонстрировавшая филигранное гостеприимство. Похоже, за
давностью лет опала Клима вышла из моды. Ему оставалось старательно
демонстрировать признательность и почтение блудного гостя, наконец-то
сошедшего в тихой гавани.
После обмена ритуальными "сколько лет - сколько зим", Буров
поинтересовался, где же именинник.
- Да как всегда! - весело отмахнулась Нонна. - Задерживается. Но ведь
еще не все приехали, слава богу.
А ожиданию определенно присуще воспитательное воздействие, подумал
Клим. Нонна определенно изменилась в лучшую сторону: Силя привык
задерживаться, Леди привыкла его ждать... А тут еще неизбежные вопросы об
отсутствующих отпрысках! Но нимало не смутясь, хозяйка дома принялась
объяснять отсутствие младшего поколения Гариных, дочери и сына. Клим внимал,
а Леди стремительно выкладывала все о Швейцариях, где они учатся, и о
сопутствующих им успехах.
- ...а думают они на английском! Правда, некоторые считают, что это
плохо! - пожаловалась Леди, явно не слишком огорчаясь на сей счет. - Но на
русском они, уверяю тебя, говорят, прекрасно!
Повисла пауза, за которой неминуемо должен был последовать отчет Клима
о его детях. Они в любом случае не перещеголяли бы сведений о силином
потомстве, и Буров быстро решил свернуть с трудной для самолюбия темы и
уверить Леди в тщете треволнений. Главное, чтобы дети вообще думали, а уж
по-каковски - это уже их личное дело! И пусть недоброжелатели прикусят язык.