"Лу Синь. Былое, Записки сумасшедшего (Повести и рассказы)" - читать интересную книгу автора На другой день, с утра, Ци-цзинь, как обычно, повел джонку из Лучжэня в
город, а к вечеру вернулся домой со своей длинной трубкой из пятнистого бамбука и починенной чашкой. Во время ужина он рассказал прабабке, что чашку в городе склепали, но на такой большой осколок потребовалось шестнадцать медных заклепок, по три медяка каждая, а всего пришлось истратить сорок восемь медяков. - От поколения к поколению все хуже и хуже... - заворчала старуха. - Хватит с меня!.. По три медяка за заклепку! Да разве раньше такие были заклепки? Прежние заклепки... Я прожила на свете семьдесят девять лет... Ци-цзинь продолжал ежедневно ездить в город, но в семье у него дела не ладились; избегали его и деревенские - никто не подходил разузнать о городских новостях. Жена была в мрачном настроении и иначе, как каторжником, его не величала. Но дней через десять, вернувшись домой, Ци-цзинь застал жену в прекрасном настроении. - Ну, что нового в городе? - спросила она. - Ничего. - Взошел император на престол? - Никто об этом не говорит. - А в кабачке "Всеобщее благополучие" тоже не говорят? - И там не говорят! - Ни на какой престол, я думаю, император и не всходил. Иду это я сегодня мимо кабачка, смотрю, господин Чжао опять со своей книгой сидит, только он уже не в голубом халате, да и косу свернул на макушке. - ............................................................ - Думаю, не всходил. Ци-цзинь давно уже вернул себе уважение жены и деревенских, снова все обращаются к нему с подобающим почтением. Летом он, как всегда, ужинает у ворот своего дома, и все весело его приветствуют. Прабабке Цзю-цзиня перевалило за восемьдесят, она здорова, но по-прежнему ворчит. Две косички Лю-цзинь теперь заплетены в одну толстую косу. Хотя ей недавно забинтовали ноги,[16] она помогает матери по хозяйству и ковыляет по двору, держа в руках чашку с шестнадцатью медными заклепками. Октябрь 1920 г. Родина В родное село, от которого меня отделяло более двух тысяч m пути и двадцать с лишним лет разлуки, я возвращался в сильные холода. Зима была в разгаре, и чем ближе я подъезжал к родным местам, тем угрюмее становилась погода: ледяной ветер с воем врывался в каюту, сквозь щели в навесе, под желто-серым небом, виднелись разбросанные по берегам пустынные деревушки без малейшего признака жизни. Сердце невольно сжималось от тоски. Неужели это и есть моя родина, о которой я вспоминал все эти двадцать лет? В моих воспоминаниях родина была совсем не такой - она была несравненно прекрасней. Но если бы я захотел сейчас припомнить ее красоту, рассказать об ее достопримечательностях, у меня уже не нашлось бы ни образов, ни слов. |
|
|